Рассвет с Рыцарем-Волком

— Тише, нас никто не услышит, — шепчет он мне в губы, хотя я все еще пытаюсь его поцеловать. — Я не хочу, чтобы возникли какие-либо подозрения. Тогда я смогу не торопиться с тобой.

Без предупреждения он слегка наклоняется вперед, крепко обхватывает меня сзади и поднимает. Его мощные мускулы напрягаются, плечи становятся еще более широкими, и я изо всех сил цепляюсь за них, чтобы сохранить равновесие. Мои ноги инстинктивно обвивают его бедра, словно желая слиться с ним в единое целое. Я тихонько вскрикиваю от неожиданности, как от резкого движения, так и от горячей твердости, вдавливающейся в мое тепло.

— Я сказал быть тихой, — рычит он, снова целуя меня. Эвандер засасывает мою нижнюю губу между зубами, покусывая и покусывая ее почти до боли, почти. Я борюсь со стонами, когда он отпускает меня и возвращается к поцелуям, проводя языком по моему рту.

Я как пушинка под его руками. Он — скульптор, а я — глина. Я хочу, чтобы он сделал меня, вылепил из меня то, что было создано для него и только для него. Моя невесомость в его сильных руках — это капитуляция всего моего здравого смысла. Мышцы моей спины расслабляются. Сдерживаемое напряжение разжимается, скапливаясь в нижней части живота. Поцелуй его — это одновременно и облегчение, и разочарование. Я получила минимальное удовлетворение и теперь хочу получить все.

Эвандер опускается на колени, одно за другим. Мои лодыжки оказываются за его спиной. Одна рука освобождает меня и отводит в сторону. Я слишком отвлечена его поцелуями, чтобы обращать внимание на то, к чему он тянется. Но на этот вопрос можно ответить, когда, не разрывая поцелуя, моя спина упирается в землю, наспех прикрытую его подстилкой.

Он укладывает меня на землю, освобождая свои руки из-под меня. Мы двигаемся с отчаянной поспешностью. Его рубашка снята. Завязки на его брюках не поддаются моим умелым пальцам. Я распутала слишком много нитей, завязанных на складе, чтобы мне помешали кожаные шнуры длиной в несколько пальцев.

— Можно? — хрипло шепчет он мне в горло, прямо под челюсть. Одна его рука лежит на застежке моего плаща.

Почему-то мне и в голову не пришло, что для того, чтобы взять меня, ему придется лишить меня самого главного источника магической защиты. Глупо, правда. Но похоть так редко бывает логичной. Когда я не сразу отвечаю, он сдвигается с места и опускает подбородок, чтобы встретиться с моими глазами.

Мир замирает, затаив дыхание в унисон со мной. Я изучаю его выражение лица. В расплавленной ртути его радужки пылает безудержная страсть, но в центре этой огненной бури — святилище невысказанной нежности. Атмосфера вокруг нас дрожит, наполняясь напряжением, сжимаясь с каждой секундой, которая проносится мимо, когда мы только и делаем, что изучаем друг друга, гадая, хватит ли у нас сил пересечь черту и закончить начатое.

— Ты сделаешь мне больно? — шепчу я.

На его губах появляется усталая, слегка нездоровая ухмылка. В его глазах появляется почти злобный блеск, вызванный призраками, которые танцуют в его взгляде. Призраки, которых я не понимаю. Возможно, это фантомы, которые неустанно преследуют его, приковывая к убеждению, что он лишь обуза для тех, кого любит.

Не то чтобы это была любовь…

— Я предупреждал тебя, что мое прикосновение станет предвестником тяжелых испытаний. — Он снова наклоняется вперед, касаясь своими губами моих.

— Я не могу в это поверить, — пробормотала я.

— Нет? Тогда почему ты колеблешься? Твое тело знает, что меня нужно бояться, даже если твой разум говорит обратное. — Даже когда он предостерегает меня от него, его рука движется вниз по моему боку и нащупывает мою грудь. Большой палец проводит по ее пику, отчего моя спина выгибается дугой. — Возможно, именно опасность, исходящая от меня, возбуждает твое желание.

— Ты не причинишь мне вреда. — Я утверждаюсь в этой истине, удивительно уверенная в себе. Эти слова звучат во мне с совершенной ясностью, без малейших сомнений, пробиваясь сквозь пьянящую дымку моей огромной потребности.

— Нет? — Он рычит, наклоняясь вперед, чтобы снова поцеловать меня. На этот раз яростнее. Почти сердито. Его язык стал горьким. — Я уже убил сердце ведьмы.

Мое сердце бьется медленно, и каждый удар отдается в ушах зловещим эхом. Да, в его движениях есть опасность. Но меня это скорее интригует, чем пугает.

— Ты уверена, что хочешь спать с таким мужчиной, как я?

Я изучаю его, ища в этих затравленных глазах объяснение, которого, как я знаю, не найду. Оно слишком тщательно охраняется. Факты были запутаны, чтобы затушевать картину.

— Ты — то, что мне нужно. — Даже несмотря на все неизвестности, которые его окружают, даже несмотря на страх и сомнения, пытающиеся разрушить мою решимость, эти слова звучат правдиво. — Когда ты рядом, мысли о тебе затмевают все остальные. Только ты можешь заставить мир раствориться в небытии. Я хочу, чтобы ты опустошал мое тело, пока я не перестану думать. Конри не на что будет претендовать, если я позволю тебе уничтожить его.