Рассвет в забвении (СИ)

- Так и быть, подловила. Но я-то вряд ли интересный человек, мне кажется, ты гораздо любопытнее. – Серьёзно и сосредоточенно говорил он. – Я в Лондоне родился, – «Вот чёрт, придётся наплести с три короба!» – негодовал Джим про себя. – Сюда переехал в прошлом году, но лежал в больнице с травмой головы, поэтому плохо помню многие события своей жизни… Так, в основном в общих чертах.

- Понятно… Это совсем не весело уж точно. – С сочувствием ответила она. – У тебя ведь нет подружки?

- «Подружки»… Какое-то пошлое словечко для обозначения женщины, с которой имеешь отношения.

- Зануда, – добродушно журила его Леони, толкнув легонько в плечо.

- Нет, я ни с кем не встречаюсь. И не занимаю даже голову себе подобными мыслями, сейчас все мои помыслы обращены к тому, чего я хочу достичь. Хочу понять, к чему я двигаюсь, свою конечную цель. Мне часто кажется, что какая-то часть меня в один момент откололась, а то, что осталось – почти ненастоящее, нецелое какое-то, – он поник в задумчивости.

- Звучит страшновато. Лучше прекращай эти размышления, по мне, это удел пессимистов. Ищи себя, но не думай о себе, как о части чего-то – это неполноценно – ищи во всём себя, быть может, в чём-то узнаешь собственное отражение. – Леони ободряюще улыбнулась, а в её глазах мелькнуло что-то лисье.

Все думы Джима вновь обратились к той ночи, тем нескольким минутам их первой встречи, и он неожиданно с восхищением оглядел Леони, заострив своё внимание на её развевающихся по ветру медных волосах.

========== 4 Глава. «Демон внутри меня» ==========

В конце сентября Теренс и Тина сыграли свадьбу. На торжество была пущена уйма денег, приглашено много гостей, веселились почти двое суток.

Джиму вся эта торжественная феерия казалась не более чем актом лицемерия. Он понимал, что только на публике Теренс и Тина верные и неразлучные до гроба. Ещё живо было его воспоминание о том разговоре с Теренсом утром, перед открытием салона.

Леони, казалось, была счастливее молодых: говорила больше всех речей за здоровье и счастье новоявленных супругов, даже посвятила им стихи собственного сочинения.

«Даже жалко на неё смотреть, – думал Джим, наблюдая за счастьем сестры друга, – она совсем не понимает, насколько этот пышный сумбур ненастоящий, фальшивый. До омерзения приторно».

***

Через три дня после свадьбы мистер и миссис Маллиган отправились в путешествие, квартира и салон байков целиком остались в распоряжении Джима. Скучать не приходилось: работа поглотила молодого человека, ему было не так просто справляться одному, да ещё, как назло, клиентский поток усилился. Хорошенькие девушки арендовали себе «игрушки» для фотосессий, а лихачи-парни желали покрасоваться перед слабым полом на эксклюзивном мотоцикле.

Но пришла дождливая неделя, которая наложилась на усталость. В итоге Джим простыл и слёг с жаром в постель. Салон пришлось временно закрыть.

Прежние кошмары стали чаще являться Джиму во сне. Лихорадка усиливала его тревогу, оставляя внутри детское чувство жалости к себе, а одиночество его лишь усиливало.

Сегодня он видел во сне себя на крыше незнакомого здания, перед его взором, под ногами, лежал целый город, ветер трепал волосы на затылке. Ему было весело и смешно, его охватывала эйфория. У самого края крыши стоял человек в пальто, которого он часто видел во снах. Он чувствовал его страх, то, как он сбит столку; он ненавидел и обожал его – да что ж это за гадливость?..

«Ты на стороне ангелов… – бормотал он, мечась по подушкам. – Тебе скучно!..»

- Джим! Джим, тише, тише, – вырвал его наружу нежный голос, и чьи-то ласковые руки обхватили его лицо.

- Ты на стороне ангелов… – буркнул Джим, не придя окончательно в себя.

- Хм, ну, возможно, – улыбнулась кокетливо «незнакомка». – Мне Теренс звонил, передал, что ты тут помираешь простуженный, просил присмотреть за тобой.

- Здравствуй, – тихо и успокоенно сказал Джим, с трудом открывая глаза.

- Я заварю тебе ромашкового чая и в аптеку сбегаю: все мужчины, как один, только ноют, как им плохо, а сами и лекарств не купят себе, сразу «священника зовут», – с улыбкой произнесла Леони и вышла из комнаты.

Остаток вечера они не разговаривали. Леони напоила чаем и накормила ужином и лекарствами больного, после чего разложила на столе ватман, где разрабатывала проект рекламного щита для ночного клуба.

Утром она сидела на кровати Джима, возле его ног: сонная, с прикрытыми глазами, вытянув перед собой руки, в которых держала большую белую кружку с кофе. В ней было сейчас что-то нелепое, незнакомое: при прежнем их взаимодействии Леони всегда казалась Джиму немного ненастоящей, будто хотела выставить наружу только сильные черты своего характера, прикрываясь ими, как бронёй. Но теперь она лениво посапывала и медленно наклоняла голову то на левое, то на правое плечо, пытаясь разбудить себя этими движениями.

- А я, наивный, всё жду, когда ты носом клюнешь в свою кружку, – смеясь заговорил Джим, прижавшись удобнее к подушкам.