Рассветные холмы (СИ)

До тюрьмы его везли довольно долго, судя по всему - куда-то в степи, далеко от города, где проходил суд. Когда в тюрьме привели на завтрак, он наконец разобрался, что кровь добавляют только в напитки. Сосед по камере, сидевший за растрату, покосился на то, как он оставил стакан нетронутым, но ничего не сказал, а потом Райнер увидел, как тот пьёт - потихоньку, с животной жадностью, пока никто ничего не сообразил. На работу надо было идти по морозному двору, небо едва-едва начало темнеть, Райнер незаметно захватил горсть снега, - очень хотелось пить. При распределении его отправили в тюремную библиотеку, он даже обрадовался, что туда мало кто будет приходить, и неизбежное общение с заключёнными сведётся к минимуму. Ожидания оправдались, он честно досидел до конца рабочего дня, потихоньку избавился от очередного стакана с кровью в обед и вернулся в камеру. Было скучно - хоть зарубки делай и дни считай.

Вечером его внимание привлёк странный шорох. Райнер приподнялся на койке - и напоролся на предостерегающий взгляд соседа: тот бесшумно опустился на пол посреди камеры и ждал. Райнер лёг поудобнее и попытался что-то разглядеть в тёмном углу.

Тихий шорох приблизился и превратился в явственные шажки лёгких лапок. Райнер подумал, что был прав насчёт перестройки тюрьмы под нужды лондар: и вправду, были тут какие-то ходы, правда, заключённым они бы не помогли, слишком тесные... Из темноты высунулся длинный острый носик и привычно-настороженно втянул воздух. Сосед протянул вперёд руку, на ладони лежал кусок хлеба, припрятанный с обеда. Зверёк помедлил, потом осторожно двинулся вперёд. Он был совсем небольшим, как раз с ладонь, с серовато-голубой короткой шёрсткой и длинными зубами, которые не помещались в пасти. Тонкая, до жути похожая на человеческую лапка быстрым движением схватила хлеб, и зверёк снова отступил в тень.

Райнер случайно перевёл глаза на соседа и прикусил губу: тот смотрел на маленького гостя, как на давнего друга, явившегося поддержать в трудное время, и страшно боялся, что этот визит окажется последним... Было очень похоже, что этого он опасался каждый раз. Зверёк сосредоточенно доел хлеб, снова подошёл к протянутой ладони, обнюхал и, поняв, что больше ничего не осталось, почти по-человечески вздохнул. А потом он запел.