Рассветный шквал

Все ясно. Значит, есть огненное заклинание. Возможно, приберегаемое на самый крайний случай. Пожарный, можно сказать. Хотя шутка, скажу прямо, жутковатая выходит.

Хорошо, что мгновенно амулет не активизируешь. Успеем помолиться Сущему.

Гелка вдруг дернула меня за рукав:

— Молчун!

— Не бойся, белочка, — по привычке откликнулся я и вдруг сообразил, что же она хочет показать.

Шурф!

Если спуститься и прикрыть ляду, не сгорим по крайней мере. А там можно будет попытаться выбраться и удрать, когда суета уляжется.

Впрочем, рассчитывать на глупость врага —двойная глупость. Конечно же, шурф проверят, когда догорят остатки хижины. Возьмут нас голыми руками. А то и брать не будут — выкурят, как барсука из норы. Мы же не стуканцы — сквозь землю ходить…

Стоп! Стуканец!

Вот оно — спасение.

Я рывком открыл ляду, швырнул вниз связку веток, которые использовал вместо факелов, сунул Гелке в руки ее мешок:

— Бегом вниз, белочка!

Девка послушалась беспрекословно. А может, и сама уже обо всем догадалась? Она у меня умница.

— Бери феанни!

Этлен тоже повиновался без всяких возражений, даром что перворожденный и что тысячу лет разменял. Просто подхватил Мак Кехту на руки и нырнул в пасть шурфа.

Я нацепил свой мешок на одно плечо, глянул в последний раз на привычную, ставшую почти родной обстановку. Ладно, Молчун! Нечего рассусоливать. Спасай шкуру, а дом новый построишь.

Спускаясь вниз, я плотно притворил ляду у себя над головой — так огню тяжелее достать нас будет, да и дыму поменьше наглотаемся.

Тьма. Тяжелая, сырая, как всегда в выработке.

Ступеньки лестницы ложились под ноги сами собой. За восемь лет я наловчился ходить по ним не глядя.

Ровно сорок штук.

Вот и дно шурфа. Теперь разжечь бы факел…

Треск и рев пламени даже через плотно пригнанные доски ляды заставил пригнуться и с перепугу прикрыть голову руками. Это не струя, это огненный шар. Причем очень мощный. Такое не всякому выпускнику Школы по плечу. Даже с соответствующим амулетом.

Силен чародей. Ох силен!

А и вправду, как его звали? Квартул? Четвертая ступень посвящения. Мастерство должно быть не малое.

Вот и нет больше моего дома.

Одно хорошо — багровые отблески бушующего наверху пламени осветили окружающую меня крепь и входы в рассечки.

— Эй, вы где там?

— Здесь мы, здесь. — Голос Гелки доносился из правого отверстия — значит, догадалась, что я затеваю.

Зажав запас факелов под мышкой, я подхватил прислоненное к стенке шурфа кайло — нужно же чем-то будет отдирать горбыль, забивающий лаз стуканца, — и нырнул в темноту.

Глава VII

Отроги Облачного кряжа, под холмами, жнивец, день шестнадцатый, утро

Вонища в норе стуканца со временем выветрилась, но оставалась еще достаточно сильной, чтобы мое издерганное страхами воображение неутомимо рисовало жуткие картины. Одну страшнее другой. Смелость никогда не являлась моей характерной чертой, и кусочек рассудка, сберегший ее остатки, спрятался глубоко-глубоко, на самое дно разума, робко напоминая оттуда, что бояться нечего — летом подземные обитатели залегают в спячку и по выработкам не шастают. Вот, правда, толку от советов разума было мало. Страх не отпускал. Липкими щупальцами сжал сердце, желудок и всю прочую требуху, превращая мое существо в издерганный, холодный комок. Оставалось только надеяться, что зубы не клацают слишком громко.

Двигались мы таким порядком. Я полз впереди. То на карачках, а то и вовсе на брюхе — прорытый в рыхлой породе ход отличался неустойчивостью и кое-где обрушился, оставив между кучами глинозема и сводом лишь небольшие просветы, позволявшие с трудом протискиваться взрослому человеку. Следом за мной Этлен волок так и не пришедшую в сознание сиду. Как он умудрялся не заклиниваться в сужениях подземного хода своими мечами, закрепленными за спиною? Не знаю. Гелка замыкала процессию. Несколько раз я пытался оглянуться — не отстала ли? С таким же успехом можно было попытаться сверить путь по Небесному Светилу или звездам. Тьма стояла хоть глаз выколи. И факела не зажечь — не очень-то удобно ползти на четвереньках с мешком, кайлом и вязанкой хвороста. Из всех хватательных органов свободными оставались одни лишь зубы. В самый раз для факела.

Сколько продолжалось наше путешествие? Один Сущий Вовне ведает.

Мне показалось, что минули, самое малое, сутки. Думаю, на самом деле времени прошло гораздо меньше.

Стуканец — вредное животное… Нет бы рыть ходы прямые да ровные. Как же, дождешься. Нора виляла, как старатель после затяжных посиделок в «Развеселом рудокопе». Сворачивала то вправо, то влево. Поначалу стала забирать круто вниз. Я даже забеспокоился, если в плотном коконе охватывающего меня ужаса оставалось место для такого мирного и уютного чувства, как беспокойство, что все, конец, не выберемся никогда. Избежали погребения по-трейговски, в огне, схлопочем по-веселински, с хорошим курганом над головой. Чем наши холмы не курган?

Потом, правда, пол выровнялся, и вскоре ход начал подниматься.