Рассветы над Вавилоном

И оказался на огромном каменном исполине, а внизу раскинулась все та же кроваво-красная прерия, завораживающая своей предрассветной красотой. Черная точка всадника появилась на горизонте и начала перемещение к нему. Буров привычным уже движением проверил карабин и, взяв его в руки, стал ожидать приближения гостя. В этот раз над прерией куражился ветер, гоняя песок и высохшую траву. Всаднику, однако, он только придавал ускорения. Наездник стремительно двигался к Давиду, становясь все больше и больше. Самосознание Бурова в минуты этого сна всегда вело себя одинаково: он помнил все, что было в предыдущих эпизодах (он называл их командировками), но не помнил ничего из того, что наполняло его жизнь вне сновидения. Всадник мчался во весь опор, надвигаясь все ближе и ближе, и Давид, встав на огромном куске камня, поднял карабин. Он не шевелился, напряженно вглядываясь в движение гостя, и с каждой минутой сердце стучало все сильнее, а наездник выглядел все более и более четко. Наконец он приблизился настолько, что Буров смог разглядеть все, кроме разве что лица, остававшегося скрытым за широкополой шляпой и платком, за которым прятались рот и нос всадника. Он остановился метрах в тридцати от камня и, подняв вверх правую руку, большим пальцем показал Давиду, что его карабин находится за спиной и не несет никакой угрозы. Буров попытался спросить у гостя, что ему нужно, но изо рта не раздалось ни звука, как будто кто-то ответственный за движение сигналов от мозга ко рту выключил передатчик. В небе появился кондор и, сделав пару кругов над озером, стремительно полетел в их сторону.

– Время подходит, – зашипел голос в голове у Давида.

Даже на таком расстоянии Буров увидел яркий блеск в наконец показавшихся глазах всадника.

– Какое время? – мысленно спросил он.

Кондор, паривший теперь практически над ним, отвлек на себя внимание гостя.

– Какое время?! – уже закричал Буров, впрочем, все так же беззвучно.

И вывалился из сна.

Он уперся взглядом в красивые светло-зеленые глаза своей бывшей жены Лизы, которая сидела на краешке своей же кровати и иронично рассматривала Давида.

– Ты еще что здесь делаешь? – нервно спросил он.

Она ухмыльнулась и кивнула в сторону двери.

– Это ты лучше мне скажи, что тут делаешь! И что тут делают все эти люди. По всем комнатам моей уютной питерской квартирки раскиданы какие-то тела, Буров! Что это еще такое, а? Кто-то спит, кто-то пьет! Что за цирк? Мы же вроде бы в разводе, нет? Что у тебя здесь за оргия?

Давид сел на кровати.

– А сколько времени?

– Час ночи.

– И что, ты выгонишь что ли, всех? Там женщины, дети, старики.

– Какие еще старики?! – завопила Елизавета.

– А Рейнгольд тебе что, юноша?

– Так, Буров.

Красивое лицо Лизы приобрело спокойно-рассудительное выражение.

– Я тебя одного, заразу, выгоню. А остальных потерплю до утра. Тебе назло.

– Господи, время идет, а ничего не меняется. Когда ты уже прекратишь свои чиновничьи замашки? Тебе назло… Что это вообще такое?..

Давид прервался.

– И кстати… – после непродолжительной паузы снова заговорил он. – Ты все-таки что здесь делаешь? Плуг отстегнули?

Вопрос застал ее врасплох. Не успев придумать какую-нибудь правдоподобную версию, она сказала:

– Я уволилась. Я более не государственный служащий.

– Ух! – отозвался на новость Буров. – И кто же ты?

– Угадаешь?

– Боюсь даже предположить, – улыбаясь, ответил Давид.

– Я теперь буду работать здесь, в Питере. В фирме, которая занимается дизайном интерьеров. У меня месячная стажировка. Затем по контракту.

– Поздравляю.

Буров по-дружески пихнул Лизу плечом и снова улыбнулся.

– Пока не с чем.

– Есть! Есть с чем, – сказал он и, добавив просительных ноток в звучание голоса, произнес: – Переночевать-то можно?

Лиза раздумывала, рассматривая маникюр.

– Только не здесь. Иди к своему старикану в гостиную. Господи, во что ты опять ввязался?

11

Рори угрюмо смотрел на Ахмеда, а тот с невозмутимым восточным спокойствием наблюдал за перемещавшейся по небольшому экрану бортового компьютера красной точкой электронного жучка Хоченкова.

– Он что, автогонщик какой-то? Этот твой Буров? Или аэрогонщик? Ясность есть?

Ахмед продолжал следить за движениями точки. Он выбрал переднее пассажирское сидение небольшого четырехместного бронированного аэрокара Рори, сзади устроился красавчик Пабло, а сам маленький предводитель расположился на месте пилота. Сразу за ними был припаркован еще один аэрокар – больше Рориного раза в три, – в котором ждали распоряжений бойцы из отряда Ахмеда. Находились все они на юго-западе Москвы, куда их и привела из Нарима эта маленькая ярко-красная точка. А сейчас она стремительно от них удалялась, двигаясь на север.

– Ты со мной не разговариваешь, Ахмед? Я вопрос задал.

Ахмед оторвался от экрана и задумчиво посмотрел на Рори.

– Ну что ты, Рори, как я могу с тобой не разговаривать? Ты просто не совсем правильные вопросы задаешь. Какая нам сейчас разница, кто такой этот Буров – гонщик, спасатель или бакалейщик. Вопрос должен звучать так: как нам его догнать.

– Ну хорошо, хорошо.

Рори пригладил блестящий от геля кок и поправился: