Рассыпаясь серебром

«Что он там мямлит!!?» – Руван решительно ничего не понимал. Волк продолжал что-то тихо бубнить себе под нос. Руван закипал. Злость с новой силой обрушилась на голову парня.

– Нет! Замолкни! Замолкни и больше не говори! Ничего не говори! – вжав голову в плечи, Малеа закивал головой. Руван сжал кулаки и зашагал дальше, предвидя непростой день.

Но, похоже, угрозы феникса все же возымели эффект – всю дорогу до привала Малеа и правда не издавал ни звука. Напротив, он вел себя настолько тихо, что Руван иногда даже оглядывался убедиться, что волк еще идет за ним.

Ближе к полудню дорога завела путников в лес. Плотная, утоптанная не одним поколением ног тропа укуталась глубокой тенью леса. Тонкие ветви сплетались между собой, укрывая невидимых птиц, заполнявших пением все свободное пространство. Воздух пах смолой и прелыми листьями.

Руван остановился оглядеться. Вперед, обгоняя застывшего феникса, прошел Малеа. Парень тяжело дышал и уже не выглядел таким бодрым, как утром. Услышав приглушенное урчание, он пригнул уши и боязливо покосился на феникса. Хвост застыл в нерешительности. Руван хотел бы ухмыльнуться, но у него и самого уже от голода свело живот.

– Привал, – коротко бросил он.

Опустив короб в высокую траву обочины, Руван быстро выудил из верхнего ящичка сверток с хлебом и флягу – много еды феникс с собой не брал, надеясь пополнить запасы по дороге. К тому же первые несколько дней путешествия они все равно проведут в лесу, а лес – получше любого рынка будет. Ягоды, грибы, если постараться – даже дичь. Впрочем, сейчас у путников было не так уж много времени, и Руван рассудил для себя, что вкусом еды вполне можно пренебречь на время – обычный хлеб вполне сгодится для утоления голода, так же, как и простая вода.

Руван в пару укусов покончил с одним ломтиком и уже потянулся к фляге, чтоб запить, как в нос ему ударил приятный, слегка сладковатый запах свежей тыквы. Этот аромат ласково щекотал нос, а перед глазами тут же встал образ золотистых кусочков этого замечательного овоща, только вынутых из печи, истекающих карамельным соком… Желудок требовательно забурчал – ему уже не хватало «просто хлеба», он требовал настоящей пищи. Истекая слюной, Руван повернулся к источнику запаха – сидящий на расстоянии нескольких хвостов от него Малеа с аппетитом поглощал свежие, уже остывшие, но все еще ароматные тыквенные пирожки. Проглотив ставший таким твердым и безвкусным мякиш, Руван с большим усердием вгрызся в оставшийся кусок хлеба, стараясь при этом как можно меньше смотреть в сторону волка, а также не дышать носом.

После обеда настроение упало ниже некуда. Теперь Малеа раздражал, даже когда молчал. Окружающий лес как-то сразу перестал казаться красивым, да и вообще все окружение стало слишком ярким, слишком громким… Но сильнее феникса раздражало понимание того, что в настрое его паршивом виноват был не лес, не деревья и птицы, и даже не притихший волк – виноват был он сам. Но от этого Руван сердился еще больше.

День тянулся медленно, словно загустевший тягучий мед. Муг лениво плыл в небесной вышине, иногда прикрываясь редкими облачками, и совсем не собирался уходить на покой. Благо хоть от мошкары отмахиваться не пришлось – Руван предусмотрительно приготовил настой от них и открыл пузырек при первой же встрече с тучей этих жужжащих гадов. Но вот тени постепенно удлинились, а небо потемнело. Наступили сумерки. Блаженная прохлада вечера слегка успокоила феникса.

– Надо бы к ночлегу готовиться, пока совсем не потемнело, – проговорил он, поворачиваясь к Малеа. Фигура волка практически растворялась в окружающей тьме – лишь глаза блестели. Согласно кивнув головой, парень подошел чуть ближе:

– И где же остановиться?

Руван огляделся:

– Здесь… – кругом, куда ни глянь, их окружали деревья да кусты, и никакой опушки поблизости не наблюдалось. – Или дальше пройдем?

– Здесь, здесь, – поспешил согласиться Малеа.

«Хоть в чем-то мы согласны», – вздохнул аптекарь, сходя с дороги. Погода была довольно теплая, потому путники решили не разводить костра. Громоздкий короб с шумом опустился на землю. Руван с наслаждением потянулся, размял затекшие плечи… и оторопел – бросив сумку в траву, Малеа принялся стягивать с себя рубашку.

– Ты что это! Надень быстро! Ты что удумал?! – Руван потерялся, слова вылетели из головы.

– Я спать собираюсь, – застыв, спокойно ответил парень. – Обращусь. Так удобней.

Руван вскипел от злости:

– Только попробуй! – негодующе выплюнул он. – Только попробуй, и я тебе рога обломаю!

С этими словами Руван уселся у короба и отвернулся. Постояв немного с озадаченным видом, Малеа решил все же не обращаться.

***

Холодная трава приятно холодила кожу – усевшись прямо на землю рядом с костром, юноша с наслаждением вытянул ноги. Как же сейчас хотелось принять свою другую, волчью форму… Расправить крылья, поваляться в высокой травке, чтоб вся шкура пропиталась ее освежающим терпким ароматом… Замечтавшись, Малеа растянулся в улыбке и… тут же одернул себя, примял траву и лег, свернувшись калачиком.