Растерянный континент. В защиту демократии и независимости Европы

На рубеже 500-х годов до нашей эры внешняя угроза для Греции стала более очевидной. Ее экспансия столкнулась с экспансией Персидской империи в Малой Азии (Турция), которая взяла греческие колонии и крупные города Ионического побережья под свою опеку. Подстегиваемые Афинами, греки возглавили первую экспедицию для поддержки жителей Милета, восставших против Персии. Дарий ответил, переправившись через Эгейское море в Аттику, но был отброшен назад при Марафоне и не смог взять Афины (490 г. до н. э.). Десять лет спустя Ксеркс, решив отплатить за обиду, высадил многочисленное (Геродот упоминает о миллионе) войско во Фракии. Ему удалось захватить Афины и Аттику, несмотря на жертву Леонида в Фермопильском ущелье. В итоге мидяне потерпели полное поражение. На море греческому военачальнику Фемистоклу удалось заманить персидский флот в ловушку, расставленную в проливе у Саламина, на суше спартанцы разбили персидскую армию в битве при Платеях. Мидийские войны закончились убедительной победой греков.

Не нужно долгих объяснений, чтобы провести параллель с историей Европы. После потрясений, последовавших за падением Рима, Европа постепенно возрождалась: Каролинги одержали победу над арабскими захватчиками, Карл Великий попытался воссоздать империю, «варваров» обращали в христианство, усиливалась римско-католическая церковь, возобновился демографический рост. Затем начались первые крестовые походы на Ближний Восток. Строительство соборов привело к расцвету романского и готического искусства, предваряя художественную и интеллектуальную отвагу Ренессанса. Наконец океаны были пересечены, и после великих открытий, ставших возможными благодаря прогрессу в навигации, возникли мощные имперские колонии. За семь столетий, подобно Греции в 1000–500 гг. до н. э., неприметная и незначительная Европа вышла на мировую арену.

Медленное развитие событий в обоих случаях привело к схожим последствиям. Завоевание новых территорий и внезапный приток богатств несли одинаковые преимущества, но и те же беды. Для Греции победа над мидянами открыла рынки Востока и утвердила Афины в качестве доминирующей державы над освобожденными городами Ионии. Как и следовало ожидать, Афины не замедлили воспользоваться и злоупотребить своим положением.

Простые афиняне, из которых на флоте формировался основной состав матросов, потребовали свою долю нового богатства – как экономическую, так и политическую. С приходом демократии развязались языки и взлетели амбиции. В соперничестве с властью гораздо более консервативных богатых землевладельцев народ вскоре проявил себя как самый верный сторонник афинского империализма – как бы то ни было.

Во времена Перикла (450–430 гг. до н. э.) Афины стали центром литературы, философии и искусства всей Греции. Благодаря Эсхилу, Еврипиду, Софоклу, Геродоту, Сократу, Платону, Фукидиду, Ксенофонту, Фидию и великим архитекторам имя города прославилось в веках. Но у этой медали была и мрачная сторона. В 454 году до н. э. Афины решили перенести сокровища Делийской лиги (наследие Мидийской войны, которое принадлежало победившим городам в целом) обратно на Акрополь. Двадцать с небольшим лет спустя, в 436 году до н. э., Перикл опустошил государственную казну исключительно в интересах афинян для финансирования строительства Парфенона. Афинская республика превратилась в авторитарную империю, которая одновременно раздражала и пугала другие греческие города, особенно Спарту и Коринф. Одно катастрофическое решение за другим привело к гражданской войне, ставшей самоубийственной. По вызвавшим ее причинам, развитию и последствиям она напоминает две мировые войны, опустошившие Европу в XX веке. Цитируя Тибоде: «Когда один из этих полуостровов будет вовлечен в общую войну, в войну не на жизнь, а на смерть, то произойдет это по вопросу гегемонии, возникшему из еще более общего вопроса господства на морях». Эта фатальная последовательность сложилась в 432 году до н. э., когда Спарта и Коринф, возмущенные гегемонистским давлением Афин, объявили им войну. Та же логика будет запущена и в 1914 году.

Фукидид высказывается предельно ясно: «Я считаю, что истинным и наименее признанным поводом был рост могущества афинян и страх, который они внушали лакедемонянам, вынуждая их таким образом вступить в войну». Что касается Тибоде, то он сказал: «Война неизбежна, потому что неизбежен постоянный рост величайшей морской державы, потому что недоверие к этому росту и препятствия, установленные величайшим военным государством в то время, которое оно считало наиболее благоприятным, неизбежны. Мы затрагиваем “Элементы истории” Евклида»[23].