Растим братьев и сестер: кн. для хорошей семьи

«Я старшую держала строго… Всегда со старшими детьми мудрят, хотят сделать что-нибудь необыкновенное».

Лев Толстой

Роль, которая отводится старшему ребёнку, весьма сложна, многогранна и ответственна. Большинство современных культур зиждется на традиционном уважении младшего по отношению к старшим. Нельзя недооценивать того, сколь глубоко в нашем сознании живут эти традиционные установки.

Старший — тот, кто наследует. Ему достаются дом, родительское благословение, звание патриарха, власть, почет… Но вместе с привилегиями старший получает вагон и маленькую тележку забот: дом требует содержания — физических и материальных затрат. Званию патриарха необходимо соответствовать: ни тебе пошалить, ни оплошать, а вот хлопоты об остальных членах семейства расцениваются как твоя прямая обязанность. Словом, тяжела шапка Мономаха…

И эту тяжесть первенец начинает ощущать с момента рождения братика или сестрички. Очень скоро старший ребёнок утверждается в сознании, что в родной семье:

его главенство безнадёжно утрачено;

он перестал быть уникальным и незаменимым;

его стали меньше любить;

он разочарован в своих надеждах, связанных с рождением младшего ребёнка;

к нему относятся более строго, чем к младшему;

с ним обращаются несправедливо;

от него ожидают непомерно многого;

на него возлагают слишком много ответственности;

его считают более компетентным, умным и сильным, что, с одной стороны, лестно, а с другой — влечёт за собой требования быть во всём образцом для младшего.

Если даже некоторые ощущения старших детей не соответствуют реальности, в абсолютном большинстве случаев дети совершенно правы в своей оценке действительности, и родителям необходимо считаться с истинными чувствам детей, которые кроются скрывающимися за «вздорными жалобами», «необоснованными претензиями» и «внезапными вспышками протеста».

Многие дошкольники и младшие школьники высказывают желание обрести братика или сестричку. Однако, в первую очередь, эта просьба отражает стремление ребёнка поскорее вырасти, стать взрослым или хотя бы старшим. Он рисует в своём воображении будущего партнёра по играм и более интересную замену мишкам и куклам: настоящего ребёночка можно кормить и поить не понарошку, а на самом деле. Желание маленького ребёнка заполучить братика или сестричку нельзя принимать за чистую монету: оно не имеет практически ничего общего с чаяниями взрослых. Ребёнок руководствуется исключительно эгоистическими соображениями: ему нужно развлечение. Нужно, чтобы в доме был кто-то мельче и беззащитнее его самого (щеночек или сестричка). Взрослые же в умилении приписывают ребёнку альтруизм: желание заботиться о братике или сестричке. Также многие родители наивно верят жарким обещаниям «помогать маме и папе, когда родится маленький», «играть с ним», «защищать его».

Дальше сюжет разворачивается примерно так: рождение братика или сестрички становится жестоким разочарованием для старшего ребёнка — он перестал быть единственным, уникальным. Младшему всё внимание — с ним играют, его ласкают, над ним квохчут, забыв о первенце, чьё главенство безнадёжно утрачено. С новорождённым не поиграешь — он только вопит да спит, спит да вопит.

Разочарование старшего ребёнка, как правило, трансформируется в непослушание, капризы, гнев и агрессию по отношению к новорождённому. Порой объектами агрессии становятся и родители, особенно мама. Родители, в свою очередь, испытывают разочарование в старшем ребёнке, который «обманул их»: не он ли упрашивал да умасливал, мол, родите мне братика или сестричку! А сейчас заявляет, что не хочет никакого братика, отказывается помогать и, более того, делает всё назло, требует, чтобы младенца «выкинули на помойку». Родители обескуражены и раздражены. Первенцу кажется, что его стали меньше любить.

Воспоминания старой дамы: «Я забеременела Тиной, когда Яне было 5 лет. Наверное, мы что-то такое при ней говорили. И вот однажды, на очередном приёме в кабинете врача, она протянула доктору заветную монетку со словами: “Возьмите. Я хочу сестричку”. Через полгода она потребовала свой пятак назад. “А её забирайте”, — сказала она врачу, имея в виду сестричку. Сегодня мои дочки — сами бабушки, а этот пятак так и остался печальным символом плохих отношений между моими дочерьми».