Растопить сердце Не Дурнушки (СИ)

– Знаешь, самая популярная история у детей, что их папа президент. Вот и я так говорила. А ещё у меня мама была феей, а братья – рыцарями. И комната у меня была, как у принцессы, розовая с подушками и сияющими лампочками на потолке. А ещё у меня было красивое платье и корона! Только вот всё это было плодом моего воображения! На самом деле ничего и никого не было! И если тебе нечего сказать, я ухожу!

Я даже поднимаюсь, но Михаил хватает меня за руку и просит сесть на место.

– Прости, я спросил об этом, так как пытаюсь понять, от чего отталкиваться.

– Так я ответила. И что скажешь? Посмеёшься над мечтами сиротки?

– Нет. Мила, то есть Мел, всё, что ты говоришь, – правда!

– Ты сейчас смеёшься надо мной?

– Нет, слушай. Когда ты родилась, отец занял место президента компании. Мама иногда звала его «мой президент», а отец называл её феей за её любовь к ярким нарядам и картинам. А ещё, когда ты была маленькая, мама часто рисовала тебе именно фей, и ты часами их раскрашивала, а потом показывала нам с братом. У меня до их пор сохранились те рисунки. И у тебя были и розовая комната, и платье, и корона! Да я сам с отцом её покупал! Сестрёнка, ты всё помнишь верно! – говорит он с нежностью и пододвигает стул ближе, чтобы взять мои руки в свои. От его слов замираю и даже не замечаю, как сама сжимаю его ладони.

– Мы не забывали тебя ни на секунду. В первые годы мать чуть ли не каждый день сидела у твоей могилы, а я каждый праздник приносил цветы. Максим и отец тоже по-своему пытались пережить всё это.

– Вы не забыли?

– Нет, и никогда бы не смогли. Твои фотографии висят по всему дому, и комната стоит нетронутая. Она всё так же утопает в розовом. Иногда я прихожу и переставляю игрушки, в которые играл с тобой. Вспоминаю, как ты усаживала нас за маленький столик и заставляла пить какую-то муть из чашечек. Макс однажды даже отравился после такого чаепития.

Усмехаюсь, видя, с каким теплом он говорит об этом. И мне греет душу, что он помнит это даже сейчас, а я забыла. Или меня заставили это забыть.

– Миша, а как я оказалась в лесу?

– Из-за меня и Макса. Прости нас. Мы должны были защищать тебя, а вместо этого ты сидела в лесу одна. Ты помнишь пожар?

– Да. А ещё, кажется, была стрельба. Потом мама увела меня в лес и спрятала. Всё.

Мужчина кивает, и по лицу я вижу, что он собирается рассказать отнюдь не сладкую историю.

– Как я уже сказал, отец тогда стал большой шишкой, и некоторым это не понравилось. Нашу семью хотели устранить, поэтому мы покинули дом у моря и переехали в какую-то лесную глушь. Сперва всё было хорошо, но потом нас нашли. Дом подожгли! Мать нашла тебя первую и спрятала, а потом вернулась за нами. Мел, тогда много народу умерло… – уже шепчет, сжимая мои пальцы. – Нас стали искать, прочёсывали лес, заглядывали под кусты. Именно поэтому мать не вернулась за тобой. Она сидела с нами в каком-то овраге. Не помню, сколько прошло времени, но мы вышли, когда уже полил дождь. К нам подоспели друзья отца, и всё закончилось. А потом мы отправились на поиски.

Михаил поднимает глаза, и я вижу в них слёзы.

– Мы искали тебя несколько месяцев! Даже после того как нашли разодранную туфельку, всё равно искали хотя бы останки! Мама тогда совсем закрылась в себе, чуть в психушку не попала. Отец винил себя, а я – себя. Когда поиски прекратились, я всё равно приезжал туда и ходил по лесу с фонариком, прочёсывая квадрат за квадратом. Знаю, что и Макс делал так же. И сейчас мне просто не верится, что ты жива! Сидишь передо мной. Скажи, ты сможешь меня простить?

Замечаю, что и по моим щекам стекает слезинка, которую Миша легонько стирает, а потом подхватывает меня на руки и пересаживает к себе на колени, и я обнимаю его так крепко, что боюсь задушить. Какая же я была глупая. Как я могла поверить в то, что моя семья оставила меня?

– Ты не виноват, наша семья невиновна! – шепчу, плача на его груди, и чувствую, как он гладит меня по голове.

– Сестрёнка, моя сестрёнка. Родная, как же я скучал по тебе!

Неожиданно меня подхватывают другие руки, и, развернувшись, я вижу Макса.

– Ты вспомнила своего рыцаря? – с надеждой спрашивает он, и я, смеясь, обнимаю и его.

– Не до конца, но я помню! Максимка!

Брат морщится, но довольно улыбается. Да, я вспомнила, как он не любил, когда его так звали. Для всех он был крутой Макс!

– Скажите, а мы правда разбили мамину вазу и спрятали осколки в горшке? – спрашиваю шёпотом и вижу их смеющиеся лица.

– Тсс, она до сих пор не знает, что это мы! – словно по большему секрету, так же шепчет в ответ Максим, прижимая меня к груди, и я расслабляюсь.

Думала, не смогу простить их, но всё оказывается намного проще. А может, я просто вспомнила, что хотела любви и семью?

– Милада, – раздаётся нежный голос самого любимого человека, которого я вчера очень обидела.

Развернувшись, вижу маму, стоящую рядом с отцом и плачущую, но теперь от счастья. Она ведь простит меня?

– Дочка, ты вспомнила? Родная моя, я не хотела тебя бросать! Ангел мой, – она кидается ко мне, и в этот раз я иду ей навстречу, а потом крепко обнимаю.