Растопить сердце Не Дурнушки (СИ)

– Жалкое недоразумение, – рычу, и мы как раз выходим на улицу. К счастью, наша машина стоит совсем недалеко. Стас достаёт ключи, и я выхватываю их, так как вижу, что нас почти настигли.

Подбегаю к машине, открываю её и быстро залезаю внутрь. После чего блокирую все двери. Теперь я в безопасности, я одна, меня не достанут! Обхватываю свои плечи и сама не понимаю, как начинаю плакать.

Вздрагиваю, когда по стеклу ударяет чья-то ладошка.

– Дочка, открой! Родная моя! Прости такую непутёвую мать! Прошу, Мила! – Елизавета уже кричала и рыдала, дёргала за ручки и тарабанила по стеклу. Красивый макияж потёк, и я поняла, что она страдает. Стекло было тонированным, и она не видела меня, но я видела всё. В сердце что-то кольнуло, но обида была слишком велика.

– Дочкааааааааа! Моя любимая принцессааааа! Прошууууууууу! – рыдала она, и моё сердце обливалось слезами. Я увидела, как к машине подошли другие мужчины. Они попытались оттеснить женщину, но она всё хваталась за ручку и звала меня.

– Милааааааааааа, родная моя! Простиииииииии, я не хотелааа! Я так виновата, так виновата! – продолжала истерить она, и я поняла, что это не игра. Она и правда очень сожалела. Но и я так плакала. Звала её, а она не приходила!

Константин, кажется, так зовут отца семейства, прижимает женщину к себе и начинает что-то говорить ей. К ним подходят и Фёдор с друзьями. Они все её утешают, что-то объясняют, и мне становится больнее вдвойне. Её любят и лелеют, обнимают и утешают, а я была одна! И сейчас я тоже одна!

Нашу потасовку замечают папарацци и начинают щёлкать фотоаппаратами, но недолго, так как неожиданно появляются люди в чёрном и буквально отшвыривают их от машины.

– Мила, моя Мила! – повторяет мама, пока её уводят под руки и заставляют сесть в машину, которая стоит за нашей. Туда же усаживается вся их семейка, и я выдыхаю. Не могу слышать её голос, он раздирает душу.

По стеклу снова стучат, и, повернув голову, я вижу Фёдора. Пальцы просто нажимают кнопку, разблокируя замки. Муж садится в машину и обнимает меня, а я срываюсь и начинаю рыдать.

Как у меня забрали ключи – не помню, впрочем, как мы добрались до дома – тоже. В себя пришла на полу. Фёдор сидел у моих ног, а я забилась в угол и, обняв коленки, продолжала рыдать.

– Стас, зови Ивана, пусть несёт, так больше не может продолжаться, – отдаёт приказ Фёдор, хмуро смотря на меня.

– Уже позвал, сейчас придёт. Даже не верится, она Соболева! – и только Стас это произносит, как я начинаю рыдать ещё сильнее, зарываясь рукой в волосы. Воспоминания сыплются на меня одно за другим, и теперь я вижу лица! Я вспоминаю Михаила и Макса, вспоминаю отца и мать. Ну вот как они могли бросить меня?!

– Они кинули меня, предали! Они не нужны мне, не нужны! – повторяю, зажимая уши. Не хочу слышать их имён, не хочу слышать их фамилию.

– Может, мне тебе кляп подарить? – рычит муж на помощника.

Тут в комнату входит огромная скала мышц со шприцом в руке, и мне становится ещё страшнее.

– Нет, я не хочу, уйди! – кричу, забиваясь сильнее в угол и выставляя руки.

– Родная, тебе нужно успокоиться, истерика слишком сильная, – пытается достучаться Фёдор, перехватывая мои руки и сильно сжимая их.

– Нет, отпусти!

– Нет!

– Предатель! Ты такой же, как они!

– Ты ошибаешься. Они искали дочь шестнадцать лет. Лиза любила тебя все эти годы и молилась, чтобы тебе было хорошо на небесах. Они думали, ты мертва! – он не понимает, он защищает её!

– Она бросила меня! – кричу ему в лицо.

– Чтобы спасти братьев! Мел, вспомни тот день! Как вы оказались в лесу? Почему? – замираю от такого вопроса.

– Коли! – звучит приказ, и меня резко сжимают чьи-то руки.

Чувствую укол в шею, а потом сознание уплывает. Я падаю, но муж подхватывает меня и обнимает.

– Родная моя, вспомни тот вечер, вспомни погоню! Пожар и… – дальше я уже не слышу, так как сознание покидает меня, чтобы перенести в сон. И он совсем не сладкий, так как я оказываюсь в горящем доме!

Фёдор

Жена обмякла, и я наконец-то смог её обнять. Её истерика очень напугала меня, и я впервые не знал, что делать. Она плакала, кричала. Причитала, будучи словно не в себе. Мне стало страшно за её душевное состояние. Пришлось усыпить. Не хотел я этого, но иначе она меня просто не слышала.

Поднимаю хрупкое тельце на руки и кладу на кровать.

Стас печально качает головой и выходит вместе с охранником. Но уходят они недалеко, так как, судя по голосам, встречают гостей. Да, я пригласил Соболевых к нам, думал, Мелания успокоится, а её, наоборот, прорвало, как и её мать, которую тоже до сих пор не могли успокоить. Они действительно похожи не только внешне, но и по характеру. Но как я мог забыть лицо Елизаветы? Они ведь практически одинаковые!

– Где моя дочь?! – раздаётся властный голос в коридоре.

– Она спит, – отвечает Стас и, видно, показывает где, так как женщина буквально влетает в комнату.

– Милада, – шепчет она плача, увидев, как я укрываю жену одеялом.

– У неё был срыв, пришлось усыпить.