Растоптанная гордость

— Мне кажется, я вообще не испытывала к тебе ненависти. Я только хотела, пыталась, но когда поняла, что люблю тебя, то разозлилась сама на себя. — Она вздохнула. — Впрочем, эта борьба не принесла мне ничего хорошего. Это чувство было сильнее меня, гораздо сильнее, чем то, что я испытывала к Хью. — Тут Сильвия вскочила. — Ах, Джулиан, что же мы сидим тут как последние эгоисты, когда бедный Хью…

— Любовь моя, нам нужно было во всем разобраться, а Хью не должно быть до этого никакого дела. Когда он поправится, а я в этом не сомневаюсь, то, если он честный человек, он уедет отсюда, не держа на тебя обиды. Сегодня утром он признался мне, что получил от тебя письмо, в котором ты окончательно отказала ему, и что визит, который он намеревался нанести тебе, должен был быть прощальным. Он чувствовал, что не имеет оснований для надежды, вот почему я так удивился, когда ты, как мне подумалось, примчалась навестить его после этого несчастного случая.

Сильвия содрогнулась:

— Ты не представляешь, любимый, что я чувствовала, думая, что ты ослеп… или умер. — И она всхлипнула.

Джулиан улыбнулся:

— Возвращаясь к прошлому, Сильвия, думаю, что, если бы взглядом можно было убить, я уже давно был бы мертв.

— Давай не будем возвращаться к прошлому, — попросила она, смеясь сквозь слезы. — Пусть оно будет забыто навсегда. Пусть будут забыты все наши ссоры и пререкания.

Он согласно кивнул:

— Да, моя радость, теперь мы будем думать о будущем. Как только Хью достаточно выздоровеет, чтобы уехать, мы назначим день нашей свадьбы. А если ты хочешь произвести в доме какие-нибудь изменения…

— Надеюсь, ты не захочешь переезжать из Грейт-Хиклинг? — робко спросила она.

— О Господи, нет, конечно! Мартину и Пэм нечего делать в моей лондонской квартире. Для них это совсем не подходящее жилье.

Сильвия посмотрела ему в глаза.

— Джулиан, ты… ты лучший на свете, — задыхаясь от счастья, проговорила она. — Я так люблю тебя!

— Любовь моя! — Он изо всех сил прижал ее к себе. — Скажи, теперь-то ты поцелуешь меня по собственной воле?

Вся светясь от счастья и больше уже не чувствуя стеснения, она приблизилась к нему:

— Да, от всего сердца!