Растоптанные цветы зла

Раньше я думала, что присутствие такого треугольника в романах определяется законами жанра, которым учат их создателей где-нибудь в Литинституте. Но с годами пришла к выводу, что жанр тут, в общем-то, ни при чем, и подобное распределение ролей предопределено особенностями человеческой психики, главной из которых, конечно же, является желание достать ближнего. Более того, не только в романе, но и в жизни никакая любовь просто невозможна без присутствия где-нибудь поблизости этого третьего, которому можно было бы своим возвышенным чувством основательно досадить. В частности, в юности такая роль часто отводится родителям, и это, можно сказать, еще самый безобидный вариант. Уберите объект тайного садирования, и вся любовь сразу же улетучится. Таким образом, путем несложных логических манипуляций мы вплотную приблизились к разгадке смысла и сущности любви.

Примерно то же самое можно сказать и обо всех мировых религиях. Стоит обратить внимание на то, с какой страстью, упоением, я бы даже сказала, тайным сладострастием, все так называемые истинно верующие неизменно обличают варваров, язычников, неверных, отступников, распинателей Бога и прочих аморальных извращенцев. Обычные добрые дела, помощь бедным и несчастным вдохновляют их куда меньше. Хотя именно те, вроде бы, и являются главным объектом их внимания. А если вдруг попробовать разрушить этот «религиозный треугольник» и убрать из него «третьего», на которого направлен гнев верующих, то их религиозный пыл, скорее всего, совсем угаснет, а все эти несчастные и убогие существа и вовсе перестанут кого-либо интересовать. Ничего удивительного. Религиозные теоретики и сами признают, что Бог – это и есть Любовь.

***

Телевизор на даче, как книга в туалете – неиссякаемый кладезь мудрости. Известный артист в рекламном анонсе навязчиво сочувствует тем, у кого мало друзей. Между тем с людьми, как с едой: больше всего вокруг такой, которую есть практически невозможно, даже если очень голоден. Я знала нескольких человек, окруженных толпой знакомых, и все они отличались воистину чудовищной всеядностью. Чудес ведь не бывает. Тогда зачем публично признаваться в том, что ты готов есть дерьмо? Несчастный человек, короче. Я ему сочувствую.

***

В электричке какой-то крошечный хачик, почти карлик, просил денег на лечение своего ребенка, которого положили в больницу с диагнозом «сосудистая гемангиома». Точнее, не просил, а орал истошным голосом, правда, когда дошел до названия болезни, то вынужден был несколько сбавить обороты и зачитать его с бумажки по слогам. Однако, насколько я знаю, сосудистая гемангиома – это всего лишь родимое пятно больших размеров, и в больницу с ним не кладут. Так что меня его просьба не особенно взволновала. Хотя в том, как он читал это сложное слово, и было что-то трогательное. Все равно ведь понятно, что человеку нужны деньги, а на что – не так уж и важно.

Современные поэты тоже часто употребляют неизвестные широким массам слова, смысл которых им самим, возможно, не до конца ясен. И с аналогичной целью, скорее всего. А может, у кого-нибудь из них, действительно, есть больные дети. Никто ведь этого точно не знает.

***

О литературе

Помню, где-то год назад я принимала участие в пресс– конференции, в ходе которой несколько писателей, включая меня, должны были отвечать на вопросы журналистов, главным образом, о книгах. Пресс-конференция проходила в Доме Книги на Невском и была организована журналом «TimeOut». В частности, мне тогда задали следующий вопрос: «Писатель П. сказал, что в современной русской литературе недостаточно развит жанр эпоса, а какой жанр, по-вашему, сейчас нуждается в наибольшем развитии?» Я, естественно, ответила, что давно уже почти ничего не читаю по-русски, поэтому, возможно, не в курсе каких-то проблем. Однако меня очень удивляет, что в России, причем не только в литературе, но и в кино, совершенно не развит такой жанр, как триллер. Вот это меня волнует и огорчает больше всего. И действительно, как ни возьмешься смотреть отечественный триллер, так обязательно наткнешься на какое-нибудь фуфло. И так уже длится много-много лет. Вот буквально пару дней назад посмотрела «Домовой»: Маковецкий, в принципе, не так плох, и вообще, присутствуют какие-то проблески, но не более. Так что этот жанр у нас по-прежнему нуждается в серьезном развитии, хотя лично я уже почти отчаялась и не верю, что такое развитие когда-либо произойдет.

А на той пресс-конференции меня почему-то так и не спросили о причинах, которые привели этот жанр в упадок. И очень жаль! Большинство писателей, как известно, приходят в этот мир вовсе не для того, чтобы отвечать на вопросы, а исключительно, чтобы их ставить. Но я не из их числа. Вот и на этот вопрос у меня имеется вполне конкретный ответ. Этот замечательный жанр пришел в упадок потому, что у русских сейчас серьезные проблемы с духовностью. Так что самого главного до представителей СМИ мне тогда так и не удалось донести.

***