Растоптавший бабочку Брэдбери

Мотоцикла у дядюшки Фрица не имелось в наличии — чистая запасная одежда же, у реципиента была своя… Минут через десять, оставив выяснение обстоятельств на потом, Эрнст Рубель, из умирающего 95-ти летнего дряхлого старика — ветерана Второй Мировой Войны, ставший в мгновении ока физически здоровым тридцатилетним, хотя и страдающим жутким похмельем Эриком Юнгером[2] — ветераном Первой Мировой, уже мылся в тазике на кухне… Ванной или хотя бы элементарного душа, в заведение его названного дядюшки Фрица, не имелось как такового, как впрочем — джакузи, унитазов с титановым напылением, биде, микроволновок, телевизоров, Интернета, компьютеров, соляриев и прочего — такого привычного человеку двадцать первого века! Даже электрический свет, здесь был каким-то жёлтым и, казалось каким-то мерцающим…

Рисунок 6. Возможно, так выглядел Эрик Юнгер после окончания ПМВ.

Моясь, а после мытья вытираясь полотенцем, одеваясь в чистое бельё и старый, но стиранный и хорошо выглаженный военный мундир, Эрнст был весьма доволен: тело ему досталось довольно крепким — хотя и несколько запущенным физически… Но, он просто диву давался — до чего ж израненным!

Всего, он насчитал четырнадцать ранений, из них три (как выяснилось позже по документам) двойные. Из серьёзных пять — сквозное пулевое ранение головы (от виска к затылку), два сквозных пулевых ранения груди — слева и справа, отрыв фаланг мизинца и указательного пальца левой руки. Ну и, остальные девять — могут считаться просто «царапинами» от рикошетов пуль, видать и, мелких осколков.

Этот тип, что оказался родным дядей, обзывал его «контуженным Idiot» — значит, было и такое!

«Тому» его телу, тоже по молодости доставалось — ранений, не намного меньше! От контузий, правда, Бог миловал… Зато, он переболел каким-то экзотическим кишечным паразитом — от которого дристал дальше чем видел, подцепленном осенью сорок второго на Кавказе.

Эрик, грустно усмехнулся: на войне не знаешь — где найдёшь, а где потеряешь…

Благодаря кавказскому «паразиту» он лечился в Харькове и, там встретил ЕЁ!!! Свою первую любовь… Она и, пришедшее позже — когда он вернулся уже в свою, воевавшую под Сталинградом танковую дивизию, весть об смерти родителей — так всё изменили, что…

Просто диву даёшься, как какой-то безымянный глист — без спросу поселившийся в твоём собственном же дерьме, может так всё повернуть в судьбе!

Мутило всего, а руки с бодуна тряслись — как при хорошо знакомом старческом треморе, но Эрнст ставший Эриком, заставил себя позавтракать… Аппетит и, так — аховый, ещё портил названный дядюшка Фриц — бухтя, как бы ненароком, про свои финансовые затруднения. Очевидный намёк на то — чтобы он куда-нибудь свалил!

Морщась съев отвратительный «Eintopf», затем — «Schweinhacks» с гарниром из кислой капусты и «Knödel», отказавшись от пива и запив завтрак достаточно приличным кофе, Эрик наконец соизволил заговорить:

— Не скули! Кормишь посетителей всяким «Scheisse» — вот и, торчишь в большой «Arsch»… Verstehst du?

Хер Фриц хотел возмутиться, типа: живёшь и жрёшь на холяву у меня — так ещё и привередничаешь, «Das Ferkel»! Хотел сказать, мол — в следующий раз как напьёшься, своё «Scheisse» сам будешь из штанов выгребать, но… Он, вдруг с ужасом понял, что это не Эрик! Тот, всегда разговаривал на «Bairisch» — на баварском диалекте немецкого языка. Только в очень редких — «официальных» случаях, на литературном немецком — «Hochdeutsch». Этот же говорит с ним на чистейшем «Berlinerisch» — берлинском диалекте.

И, как говорит… Хер Фриц своего племянника хорошо знал! Славный малый, конечно, но — шалопай! Несмотря на незаконченное университетское образование, из всех талантов — только умение набить кому-нибудь морду. Да, присвоили ему на войне капитана! Но, видно рядом никого — более достойного для офицерских погон, не оказалось — а командовать солдатами, кто-то всё равно должен.

Ещё, вот что… Несмотря на всю свою отмороженность, «тот» Эрик Юнгер, родственную «субординацию» всё же чётко соблюдал: своего дядю Фрица уважал с самого раннего детства и, даже слегка побаивался. Этот же… Взгляд, движения и, как говорит! Такое ощущение, что разговариваешь со старшим и, не только, типа — по возрасту. Сразу видно — человек привык повелевать и, мог и умел заставить повиноваться. Старому Фрицу Юнгеру, на своём долгом веку, много кого довелось повстречать — приходилось видеть и, аристократов… Вот, вот — нечто подобное!

Прокашлявшись, Фриц — сам не желая того, потихоньку начал оправдываться:

— После того, как в шестнадцатом старик Курт умер, рыжего Адама забрали в восемнадцатом на фронт — тогда, последнее «Scheisse» из резерва выгребали, а Гретхен ушла к этому «Fotzenlecker»…

— Выручу тебя, так уж и быть, дядюшка Фриц… По-родственному!

По насмешливой иронии, хозяин заведения понял, что прав: Эрик его за дядю не считает, значит… Он прав, это — не Эрик!

А КТО?!