Растратчик

На следующий день я принялся обдумывать, как встретиться с Шейлой. Сделать это было непросто. Если за ней следят, значит, прослушивают телефон и просматривают корреспонденцию. Содержание любой записки от меня будет известно полиции прежде, чем ее получит Шейла. Уж это наверняка. Поразмыслив немного, я пошел на кухню, где стряпал Сэм.

– У тебя есть корзинка?

– Да, сэр, та, с которой я хожу за покупками.

– Хорошо. Послушай, что надо сделать. Положи в корзинку пару буханок хлеба, надень белый фартук и отправляйся по этому адресу на Маунти-Драйв. Зайди с заднего крыльца, постучи и спроси миссис Брент. Обязательно убедись, что разговариваешь именно с нею и вас никто не слышит. Передай миссис Брент, что я хочу ее видеть. Она найдет меня сегодня вечером в семь часов там, где мы обычно встречались после больницы. Передай, что я буду ждать ее в машине.

– Ясно, сэр. В семь часов.

– Ты все запомнил?

– Да, сэр.

– Вокруг ее дома полно полицейских. Если тебя остановят, постарайся не болтать лишнего. И по возможности не говори, кто ты.

– Положитесь на меня.

* * *

В течение часа я кружил по городу, пока не убедился, что за мной нет «хвоста». Была одна минута восьмого, когда я подъехал к больнице. Не успел я остановиться, дверца машины открылась, и Шейла опустилась на сиденье рядом со мной. Я нажал на газ.

– За тобой слежка.

– Не думаю. Если и был «хвост», я от него избавился.

– Значит, это мой. Наверняка водитель такси, в котором я приехала, получил указания до того, как отвез меня в больницу. Они держатся на расстоянии двухсот ярдов.

– Я никого не вижу.

– Они там.

Какое-то время мы ехали молча. Я размышлял, с чего начать. Первой заговорила Шейла:

– Дейв.

– Да.

– Нам лучше не встречаться больше. Наверное, это следует сказать мне. Я много думала о нас с тобой.

– Ну и...

– Я принесла тебе только несчастье.

– Я бы так не сказал.

– Подожди... Я знаю, о чем ты думал, когда нас везли в больницу. О том, сколько я доставила тебе неприятностей. Я и себе доставила их не меньше. Я забыла правило, о котором не должна забывать ни одна женщина. Вернее, я не забыла. Я просто попыталась не заостряться на нем.

– О чем ты?

– О том, что женщина не может входить в дом мужчины с испорченной репутацией. В некоторых странах невесте полагается иметь еще и приданое. У нас приданое не требуется, но без репутации обойтись нельзя. Я не могу дать тебе ни того ни другого. Более того, ты получил бы со мной в придачу еще и закладную, ужасную закладную. Тебе пришлось бы выкупать меня.

– Я согласен.

– Дейв, это невозможно. Я запросила цену, которую не сможет заплатить никто. Я уже обошлась тебе слишком дорого. Ты поплатился своей карьерой, добрым именем, тебя допекают газеты. Ты многое сделал для меня. И до того злосчастного утра, и даже после. Но я не стою этого. Ни одна женщина не стоит. Не имеет права даже мечтать. В общем, ты не должен больше оставаться со мной. Можешь считать себя свободным, а я по возможности постараюсь возместить хоть что-то. Конечно, ни карьеру, ни доброе имя я тебе никогда не смогу компенсировать, но, что касается денег, их с Божьей помощью я когда-нибудь верну. Вот, собственно, и все, что я хотела сказать. Прощай.

Я обдумывал ее слова пять или десять миль. Времени на пустопорожнюю болтовню у нас не было. Она была со мной откровенна, и мне следовало быть так же откровенным. Должен признаться, большая часть того, что она сказала, была правдой. Мне не доставляло удовольствие то, что мы делали в банке, пока исправляли записи и вкладывали деньги. К тому же во всем этом не было ничего романтического. Зато какой обворожительной Шейла казалась в тот вечер, когда мы возвращались домой, одержав победу. Но не это занимало мои мысли. Если бы я мог быть уверен, что она честна со мной, я заплатил бы любую цену. Я бы остался с нею, но мне хотелось знать, действительно ли я ей нужен. И я решил выяснить это немедленно.

– Шейла.

– Что, Дейв?

– Я и правда о многом думал тогда, по дороге в больницу.

– Не нужно об этом.

– Наверное, ты права. Не стоит повторяться. И уж тем более не стоит обманывать друг друга. То утро было ужасным. И все, что случилось с нами потом, не менее ужасно. Но не это главное.

– Что же главное?

– Я не был уверен. Я с самого начала не был уверен и не уверен даже сейчас в том, что ты не изменяешь мне.

– О чем ты говоришь? С кем я могу тебе изменять?

– С Брентом.

– С Чарльзом? Ты спятил.

– Нет, я не спятил. Послушай. Раньше я подозревал, а теперь совершенно уверен, что ты знаешь больше, чем рассказываешь. Ты что-то скрываешь от меня и от полиции. Давай начистоту, ты была заодно с Брентом?

– Дейв, как ты можешь спрашивать такое?

– Ты знаешь, где он?

– Да.

– Именно это я и хотел услышать.

Это вырвалось непроизвольно. Сказать по правде, я все-таки надеялся, что в действительности она честна со мной, и, когда она созналась, меня точно ударили промеж глаз. Я не мог говорить, но чувствовал, что она глядит на меня. Наконец она произнесла тихим, сдавленным голосом: