Расцвет и упадок государства

Важным результатом этих перемен стало то, что стратегия, которая со времен Наполеона до Второй мировой войны часто подразумевала наступления и отступления на расстояния в сотни миль, теперь оперировала гораздо меньшими масштабами. Например, ни одна армия после 1945 г. не пыталась повторить наступление немцев от реки Буг до Москвы протяженностью в 600 миль, не говоря уже о 1300-мильном советском марше от Сталинграда до Берлина. С тех пор дистанции, которые проходили армии, стали гораздо короче. Не было случая, чтобы они превышали 300 миль (Корея в 1950 г.), обычно ограничиваясь 150 милями и менее. В 1973 г. Сирия и Египет столкнулись с неофициальной ядерной угрозой со стороны Израиля. В результате, как впоследствии признавали некоторые их лидеры, они изначально не планировали продвижения вглубь оккупированной территории более чем на 10 и 5 миль соответственно — столь низко пало когда-то великое искусство «стратегии»[861]. В других местах, при конфликте между ядерными державами, как в случае с Индией и Пакистаном, враждебные действия (оспаривание принадлежности отдаленного и практически не имеющего никакой ценности ледника Сиачен), вовсе не подразумевают каких-либо территориальных продвижений[862].

Не удивительно, что после того как ядерное оружие ограничило возможности войны, в теории войны с использованием обычных вооружений воцарился застой. Теоретики, которые в межвоенный период учили вооруженные силы мира, как воевать с помощью оружия или систем вооружений, основанных на двигателе внутреннего сгорания (Джулио Дуэ, Джон Фредерик Фуллер, Бэзил Лиддел Гарт, Гейнц Гудериан), не имели достойных последователей. Многие думают, что во времена «холодной войны» умы офицеров Генерального штаба в Москве были заняты исключительно мыслью о том, как провести блицкриг образца 1940 г., только в большем масштабе, быстрее и мощнее; и наоборот, что 90 % всех разработок НАТО касалось того, как быстро остановить такой блицкриг, а затем, возможно, ответить контрнаступлением, как поступили англичане в Эль-Аламейне в 1942 г.[863] Тем не менее основные аналитические термины, используемые для понимания крупномасштабных военных операций, — такие как наступление, отступление, прорыв, проникновение, окружение, фронт, линии коммуникаций, внутренние и внешние линии, прямое и непрямое действие, — оставались теми же, что и всегда; в результате «Стратегия» Лиддел Гарта, впервые опубликованная в 1929 г., переиздавалась всякий раз, когда начиналась война с использованием обычных вооружений[864]. Возможно, единственным новым понятием, появившимся около 1935 г., был воздушный десант[865]. Во время Второй мировой войны воздушный десант применялся множество раз (с использованием самолетов, а позднее вертолетов) для высадки войск во вражеский тыл, захвата ключевых пунктов и выведения из строя линий коммуникаций. Однако после Суэцкой кампании 1956 г. ни одна армия не прибегала к выброске сколько-нибудь крупных воздушных десантов; не считая использования в противоповстанческих операциях, эта самая передовая идея (которой, впрочем, уже более полувека) пока остается исключительно на бумаге.

Упадок большой войны между государствами, который начался с появлением ядерного оружия и сопровождался резким сокращением военных структур, также отразился в международном праве и обычаях. На протяжении веков, если не тысячелетий, завоевание и захват новых территорий были важнейшей причиной войн между политически организованными сообществами, включая (после 1648 г.) государства. Именно огнем и мечом Людовик XIV завоевал Эльзас, Фридрих II — Силезию, а Наполеон (хоть и на время) — большую часть Европы; то же можно сказать и о Пруссии, получившей в 1815 г. в результате наполеоновских войн Рейнскую область — территорию, которая ранее никогда ей не принадлежала, а также о США, захвативших огромную часть мексиканских территорий в 1846–1848 гг. Еще в 1866 г. именно в результате войны и последующего подписания мирного договора Пруссия аннексировала некоторые северные германские государства, а Италия отобрала у Австрии Венецию. На протяжении последующего полувека завоевание земель продолжилось в Азии и Африке, где местные общества еще не были организованы в государства, и даже стало происходить более интенсивно. В самой Европе дела обстояли иначе. Здесь распространение национализма — означавшего растущую идентификацию людей с государством, гражданами которого они являлись, — по-видимому, начало приводить к изменениям, сделавшим гораздо более сложным осуществление и легитимизацию завоеваний.