Расцвет и упадок Османской империи. На родине Сулеймана Великолепного

С момента падения Константинополя и последующих завоеваний Мехмеда западные державы были вынуждены сделать серьезные выводы из продвижения турок-османов. Видя в нем постоянный источник для беспокойства, они готовились противостоять этому продвижению не только в смысле обороны военными средствами, но и дипломатическими действиями. Угроза турецкой интервенции, слух о секретном альянсе турок служили в качестве полезного орудия дипломатии среди итальянских государств. В этот период религиозного брожения встречались люди, которые верили, что турецкое вторжение было бы Божьим наказанием за грехи Европы; существовали места, где «турецкие колокольчики» призывали верующих каждый день покаянию и молитве. Легенды крестоносцев гласили, что турки-завоеватели продвинутся вперед настолько далеко, что достигнут священного города Кельна, но что здесь их вторжение будет отражено в результате великой победы христианского императора – не папы – и их силы отогнаны за Иерусалим. Когда Карл V стал императором Священной Римской империи, он был всенародно провозглашен защитником христианства.

Имперские владения Карла, благодаря сочетанию благоразумных браков и удачных смертей, простирались от Балтики до Средиземного моря, от Нидерландов, через Германию и Австрию, до Испании. Они включали также королевства Неаполя и Сицилии и опорные пункты в Мексике и Перу. На полученных им в наследство австрийских землях по ту сторону Альп Карл столкнулся с реальной угрозой со стороны турок-османов, которая теперь, при Сулеймане, должна бы возрасти.

Хотя опасность со стороны турок действительно постоянно возрастала, в это время самым активным врагом Карла был Франциск I из Франции, его соперник, потерпевший поражение на выборах претендента на мантию императора Священной Римской империи. Честолюбивой мечтой Карла было объединить в Священную Римскую империю весь мир западного христианства под властью Габсбургов. Препятствием на пути осуществления мечты о завоевании всей Европы была Франция, отделявшая его германские владения от его владений в Испании, препятствовавшая реализации его замыслов в Северной Италии, где два монарха были вовлечены в непрекращающиеся пограничные споры, и представлявшая угрозу морским коммуникациям, от которых зависели его военная безопасность и процветание торговли. Таков был конфликт, разделявший две главные христианские державы, который часто из неверного общего врага делал потенциального и желанного союзника.

Что Франциск и должен был теперь обнаружить. Выступив изначально проповедником великого крестового похода против турок под знаменами римского папы, он вскоре начал искать их поддержки, поскольку они имели этого общего врага в лице империи Габсбургов. Франциск делал это тайно и двулично, выковывая на основе их соответствующих политических интересов «святотатственный союз Лилии и Полумесяца», который он сначала стремился скрыть от христианского мира, но который должен был продолжаться с перерывами и злоключениями почти три сотни лет. Сулейман в нескольких случаях субсидировал его, послав ему в 1533 году сумму в сто тысяч золотых, чтобы помочь создать коалицию.

Вот что писал о Сулеймане венецианский посланник Бартоломео несколько недель спустя после восхождения Сулеймана на трон:

«Ему двадцать пять лет, он высокий, крепкий, с приятным выражением лица. Его шея немного длиннее обычной, лицо тонкое, нос орлиный. У него пробиваются усы и небольшая бородка; тем не менее, выражение лица приятное, хотя кожа имеет тенденцию к повышенной бледности. О нем говорят, что он мудрый повелитель, любящий учиться, и все люди надеются на хорошее его правление».

Получивший образование в дворцовой школе в Стамбуле, он большую часть своей юности провел за книгами и занятиями, способствующими развитию его духовного мира, и стал восприниматься жителями Стамбула и Эдирне (Адрианополя) с уважением и любовью.

Сулейман получил также хорошую подготовку в административных делах в качестве юного губернатора трех разных провинций. Он, таким образом, должен был вырасти в государственного деятеля, который сочетал в себе опыт и знания, в человека действия, который при этом оставался человеком культурным и тактичным, достойным эпохи Ренессанса, в которую он был рожден. Наконец, Сулейман был человеком искренних религиозных убеждений, которые выработали в нем дух доброты и терпимости, без каких-либо следов отцовского фанатизма. Больше всего он вдохновлялся высокой идеей собственного долга как «Руководитель правоверных». Следуя традициям гази своих предков, он был святым воином, обязанным с самого начала своего правления доказать свою военную мощь по сравнению с силой христиан. Он стремился с помощью имперских завоеваний достичь на Западе того же, чего его отцу Селиму удалось добиться на Востоке.