Расцвет империи. От битвы при Ватерлоо до Бриллиантового юбилея королевы Виктории

К 1860-м годам в общественном сознании сложился законченный образ рабочего человека. Но что можно было сказать о его жене, сестре, дочери и даже матери? Можно ли было и дальше отрицать их индивидуальность? А незамужние женщины? Старые девы и вдовы вызывали определенное беспокойство, но у них имелось по крайней мере одно преимущество: они были относительно свободны. Замужняя женщина в начале XIX века в принципе не могла владеть никаким движимым или недвижимым имуществом (последнее подразумевало главным образом землю). По закону она сама была собственностью мужа — говоря юридическим языком, feme covert, а не feme sole. При разводе, который в каждом отдельном случае требовал специального парламентского акта, право опеки над детьми как само собой разумеющееся переходило к мужу. Любые средства, заработанные женой, становились собственностью мужа. Даже деньги, лежавшие в ее кошельке, принадлежали мужу. Она не могла самостоятельно подать в суд, и ей самой не могли лично предъявить иск. Муж мог обращаться с ней как угодно жестоко в полной уверенности, что суд посмотрит на это сквозь пальцы.

Так было не всегда. Англосаксонские женщины, выходя замуж, имели права и свободы, которых лишились при норманнах и их преемниках и смогли восстановить только в 1870 году. Если говорить о собственности, женщина из рабочего класса находилась в несколько более выгодном положении по сравнению с женщинами из среднего и высшего класса по той простой причине, что у нее не было почти никакой собственности. В первые десятилетия XIX века многие женщины из рабочего класса охотно пользовались практическими преимуществами сожительства без официального брака: в их случае это не вызывало лишних вопросов.

Однако понятие раздельных сфер жизни завоевывало в общественных дискуссиях все более прочные позиции. Невозможно точно определить, когда оно впервые появилось и кем было придумано, но оно оказалось крайне влиятельным. Типичная картина середины Викторианской эпохи изображает мужчину, который смотрит в окно, заложив руки за голову, и женщину, которая сидит в избыточно декорированном кресле, скромно опустив глаза к рукоделию. Для женщины весь мир ограничивался домом — мужчине был открыт огромный мир вокруг.

Работа во многих случаях делилась скорее по характеру задач, чем по гендеру. На Северне и в Шропшире мужчины строили каркас коракла, а женщины обшивали его кожей. В сельском хозяйстве мужчины рубили, а женщины собирали, в рыболовном промысле мужчины добывали рыбу, а женщины потрошили и продавали ее. Другие примеры также позволяют предположить, что эта дуополия отражала сексуальную политику своего времени. Дворецкий и экономка, лакей и горничная, прядильщик и ткачиха, мужчина, вырубающий уголь в шахте, и женщина, поднимающая вагонетки на поверхность, представляли отдельные, но взаимосвязанные сферы деятельности. Мужчины начинали протестовать только в тех случаях, когда конкурировали с женщинами за одну и ту же работу. Это во многом объясняет дикарскую реакцию на первых женщин-врачей.

Появляясь на публике, викторианские женщины были вынуждены терпеть множество неудобств. В середине 1850-х годов в моду вошли огромные юбки, — карикатуристы изображали, как они выталкивают мужчин из окон омнибусов и мешают женщинам проходить в двери. Впрочем, многие работающие женщины надевали громоздкие кринолины только по воскресеньям, а для будних дней придумывали более удобные варианты. Например, шахтерки носили мужские брюки. Рыбачки надевали сразу несколько юбок и подтыкали их так, чтобы ноги ниже колена оставались открытыми, а когда нужно было потрошить рыбу для продажи, облачались в широкие фартуки из промасленной ткани. Обитательницы работных домов носили стандартные ситцевые блузы, фланелевые нижние юбки и верхние юбки из серой полушерстяной ткани. Завершали дешевую униформу шаль, передник и пара шерстяных чулок. Этот костюм был не только дешев — он не менялся десятилетиями и со временем выглядел все более архаичным. Кроме того, в работном доме у женщин не было личных вещей, они просто получали после стирки одинаковые чистые комплекты.

Ограничения касались не только гардероба. Миссис Джеймисон в Girls’ Own Paper рекомендовала «по утрам умываться чистой водой, а в течение дня воздерживаться от порывов страстей, особенно от зависти, которая придает коже землистый оттенок». Молодая женщина (хотя, если верить Диккенсу, слово «женщина» также не следовало произносить в порядочных семьях) не должна была засиживаться допоздна, играть в карты и читать романы при свечах. Единственным подходящим для женщины физическим упражнением считалась каллистеника — по сути, просто энергичное вращение руками. В распорядке дня работниц некоторых фабрик были предусмотрены обязательные перерывы для занятий каллистеникой.