Расцвет империи: Жена якудзы (СИ)

Семья не говорила про нее, также как и он не спрашивал где она или как она. Ему казалось, что женщина могла принять самое правильное решение в своей жизни и исчезнуть навсегда.

И сейчас, спустя несколько месяцев он вновь просыпался посреди ночи от чувства тревоги и холодного пота так сильно окутывающего его тело. Мышцы болели от тяжёлых упражнений каждого дня, от плаванья в бассейне с тренером и утомительных разговоров с психологом.

Сидя на влажной от пота постели, Мэтью слегка протер глаза и растрепал волосы, а после опираясь поднимался с места попутно натягивая на себя более свежую футболку.

На широком столе было множество баночек с таблетками, витаминами, кальцием, которые он принимал каждый день в необходимом количестве. Пару плиток шоколада для удовольствия и бутылка с над питой водой.

Ступая по едва освещённой светильником комнате, Мэтью выходил из спальни. Босыми ногами ступая по прохладному полу и ступеням, направляясь в сторону кухни.

Ночь была одним из самых тяжёлых моментов. Мысли бушевало одновременно заставляя вспоминать, думать и воображать. Хотелось расставить каждую мысль по полочкам и чувствовать облегчение, но каким трудным и удивительным было это ощущение, чувство в грудь жгло и остужало одновременно, неизведанное до этого этапа жизни чувство любви засело где-то глубоко внутри заставляя страдать от неизвестности и глупых мыслей.

Оказавшись в темной кухне и пройдя по знакомому маршруту он стоял у широкой столешницы. Включив чайник и достав из шкафа чашку с заваркой Мэтью оперся руками на край стола и склонов голову тяжело выдохнул.

Возможно, в последнее время он чувствовал, что идет на поправку, ноги при ходьбе трусились, но шаги с каждым разом давались чуть увереннее. Порой хотелось сломать стену невозмутимости и безразличия и завалить вопросами Стива, узнать куда они отправили Дженнис, узнать какая у нее была реакция, узнать насколько сильно она была счастлива свободе и насколько сильно она не желала его видеть.

Чайник легко щёлкнул и насыпав немного заварки в чашку Мэтью заливал кипяток. Пройдя пару шагов он включил небольшой светильник и вернувшись обратно перенёс широкую чашку чая на кухонный стол.

Разместившись на стуле прикрыл глаза и закинув голову назад тяжело выдохнул.

Самым ужасным чувством оказалось неизвестность, не понимал в какой момент своей жизни он оказался влюблённым в эту женщину. Осознавал, что признался себе в этом чувстве в тот момент, когда вышел из машины, когда отходил в сторону и когда спрашивал у доктора про ежевику, понимал, что это чувство не исчезло посте длительного нахождения без сознания и месяцев после… и сейчас.

Вновь выровнявшись взгляд фокусировался на чашке и исходящему пару, Мэтью пытался отогнать любые мысли из своей головы.

— Добрый ночи, милый.

Тихий женский голос легко прошёлся по помещению кухни отчего Мэтью поднял взгляд.

Стоящая в дверях Нэтсуми была сонной. Тёмные волосы заплетены в тугую косу, а лицо в лёгких морщинах улыбалось смотря на сына. Сильнее затягивая халат, женщина ступала по кухне и так же доставая чашку заваривала чай.

Она была изящная, аккуратная, воздушная. Каждое движение давалось с лёгкостью, порой казалось, что делать женщина самый спокойный и воздушный человек.

Он изучал мать, а после вновь возвращал свое внимание на чашку. Тяжело выдыхая Мэтью делал глоток чая слегка жмурясь и обжигая губы.

— Будь аккуратнее. — Нэтсуми улыбнулась и присаживалась напротив сына. — Горячий чай не самый вкусный, пусть остынет.

— Почему не спишь? — Тихий голос Мэтью.

Продолжая придерживать чашку пи пальцами он легко поглаживал маленькую ручку и бока посуды, обжигая подушечки пальцев.

— Как я могу спать, когда мой ребёнок мучается от бессонницы?

— Я разбудил тебя? Прости.

Взгляд не поднимался, он изучал свои пальцы, чашку, салфетки лежащие на столе.

— Нет, я не спала. — Она повела уголками губ. — Но ты думаешь, что я не знаю о твоём сне? Думаешь, что не замечаю синяки под глазами и как ты по несколько раз за ночь можешь ходить пить чай? С каких пор ты вообще любишь чай?

— Не люблю… — взгляд слегка поднялся к матери, — это ритуал, возможный способ…

Молчание.

— Способ чего?

Поднеся к губам чашку, Нэтсуми слегка остудила и сделала несколько мелких глотков.

— Запутать свои мысли.

Сейчас, впервые за последнее время он произнёс слова которые действительно тревожило его душу и полностью давили изнутри.

— Милый, — Нэтсуми отставила чашку и немного протянула руки вперёд, убирая из мужских ладоней горячую посуду, — что тебя беспокоит? Что я могу сделать?

Её руки легко поглаживал пальцы ребёнка, пытаясь понять, успокоить и помочь.

— Каким бы ты не был взрослым, ты всегда будешь для меня маленьким, моим сокровищем, моей душой и вселенной. Я всегда буду делать для тебя только счастья. Но милый, скажи, что тебя действительно беспокоит? Я сделаю все… даже больше.

Её руки, покрытые морщинками были намазаны кремом, отчего чувствовался еле уловимый запах цветов. А мягкость и теплота создавали отдушину в сердце.

В ответ Мэтью чуть легче сжал руки матери вновь тяжело выдыхая.