Читаем Расул Гамзатов полностью

Зависть, клевета, предательство — трудно назвать выдающуюся личность, которая не испытала бы на себе эти тёмные стороны жизни. Вокруг духовных Гулливеров всегда вьётся стая моральных пигмеев, пытающихся отравить им жизнь, остановить, опутать, обездвижить. К этому нелегко привыкнуть, но придавать этому какое-то особое значение бессмысленно. «Ты никогда не пройдёшь свой путь до конца, если будешь останавливаться, чтобы бросить камень в каждую тявкающую собаку», — говаривал Уинстон Черчилль. Расул Гамзатов относился к этому людскому пороку снисходительно, с печальной иронией, вспоминая своего любимого Пушкина.

Веленью Божию, о муза, будь послушна,Обиды не страшась, не требуя венца,Хвалу и клевету приемли равнодушноИ не оспаривай глупца.

Его больше огорчало не само предательство, а вынужденное разочарование в людях, которых он считал своими друзьями.

Я не умру от твоего обмана.Был друг — и нет... Утешусь. Не беда.Но у меня осталась в сердце рана,И я боюсь — осталась навсегда...Я разорву страницы писем гладких,Я позабуду дни разлук и встреч.И лишь портрет, где ты с улыбкой сладкой,До самой смерти буду я беречь.И пусть всегда он будет мне укором.Пусть он стоит (спасибо за урок),Как чёрный придорожный столб, которыйНам говорит о трудности дорог.

«Жить с людьми, быть руководителем, быть в верхних эшелонах власти и не иметь завистников, клеветников — бывает ли так? — писала в своих воспоминаниях Салихат Гамзатова. — ...Он действительно сумел подняться выше, не ввязываться в склоки. А были люди, которые завидовали ему и стремились навредить всеми способами, искали компромат и создавали его, примерно такого толка: много ездил и не успел вовремя заплатить партвзносы, на собственном 50-летии поблагодарил партию, но не поблагодарил лично Леонида Ильича Брежнева. Не случайно папа написал:

Поэт, чужие видящий грехи,Ей-богу, и тебе, брат, не мешало бОставить в память по себе стихи,А не собранье анонимных жалоб[121].

...Уже став взрослой, я спросила его, почему он нигде не говорил о том, с чем ему приходилось сталкиваться — о клевете и травле, об интригах этих людей, и он ответил: “Они хотели, чтобы я с ними спорил, ругался, а я хотел заниматься своим творчеством”. Тогда эта позиция показалась мне немного малодушной, почему не сказать о своём отношении к подобным поступкам и о самих поступках? Но сейчас, повзрослев, я понимаю, что, наверное, человеку невозможно, отдаваясь всем сердцем, делать два дела сразу: писать стихи и бороться с клеветой... Сам папа говорил: “На вражде со мной они делают себе имя, а я их и знать не хочу”.

...Меня поразили слова одного дагестанского писателя (не буду называть здесь его имя), написанные в заявлении на папу, наверное, в 1960—1970-е годы: “Расул Гамзатов пишет стихи о своей матери. А кто она — герой труда, передовик?” ...Говорю я об этом для того, чтобы читающие эти строки могли представить живой образ человека, создавшего замечательные книги, сказавшего мудрые слова, и понять, что при той огромной любви, которую испытывали к нему люди и он к ним, и в его жизни было очень много огорчений, боли и грусти...»

Мне исколола, исколола грудьИгла уже пустого сожаленья,О том, что тех, чьё место в отдаленье,Я приближал, не разглядев их суть[122].

И всё же необходимость, незаменимость дружбы оставалась для Расула Гамзатова одной из главных опор в жизни и творчестве. Он навещал своих давних друзей, которые оставались достойными людьми несмотря ни на какие испытания, и всегда звал их к себе, в Дагестан, в горы.

Мой друг, кончай пустые споры,Смех прекрати, сотри слезу,Быстрее поднимайся в горыТы, суетящийся внизу!Не бойся головокруженьяОт высоты,Не бойся здесь лишиться зреньяОт красоты!

И друзей у Расула Гамзатова становилось всё больше. Им уже не хватало чтения его произведений. Они хотели видеть и слышать любимого поэта, творчество которого стало всенародным достоянием.

Перейти на страницу:

Все книги серии Жизнь замечательных людей

Газзаев
Газзаев

Имя Валерия Газзаева хорошо известно миллионам любителей футбола. Завершив карьеру футболиста, талантливый нападающий середины семидесятых — восьмидесятых годов связал свою дальнейшую жизнь с одной из самых трудных спортивных профессий, стал футбольным тренером. Беззаветно преданный своему делу, он смог добиться выдающихся успехов и получил широкое признание не только в нашей стране, но и за рубежом.Жизненный путь, который прошел герой книги Анатолия Житнухина, отмечен не только спортивными победами, но и горечью тяжелых поражений, драматическими поворотами в судьбе. Он предстает перед читателем как яркая и неординарная личность, как человек, верный и надежный в жизни, способный до конца отстаивать свои цели и принципы.Книга рассчитана на широкий круг читателей.

Анатолий Житнухин , Анатолий Петрович Житнухин

Биографии и Мемуары / Документальное
Пришвин, или Гений жизни: Биографическое повествование
Пришвин, или Гений жизни: Биографическое повествование

Жизнь Михаила Пришвина, нерадивого и дерзкого ученика, изгнанного из елецкой гимназии по докладу его учителя В.В. Розанова, неуверенного в себе юноши, марксиста, угодившего в тюрьму за революционные взгляды, студента Лейпцигского университета, писателя-натуралиста и исследователя сектантства, заслужившего снисходительное внимание З.Н. Гиппиус, Д.С. Мережковского и А.А. Блока, деревенского жителя, сказавшего немало горьких слов о русской деревне и мужиках, наконец, обласканного властями орденоносца, столь же интересна и многокрасочна, сколь глубоки и многозначны его мысли о ней. Писатель посвятил свою жизнь поискам счастья, он и книги свои писал о счастье — и жизнь его не обманула.Это первая подробная биография Пришвина, написанная писателем и литературоведом Алексеем Варламовым. Автор показывает своего героя во всей сложности его характера и судьбы, снимая хрестоматийный глянец с удивительной жизни одного из крупнейших русских мыслителей XX века.

Алексей Николаевич Варламов

Биографии и Мемуары / Документальное
Валентин Серов
Валентин Серов

Широкое привлечение редких архивных документов, уникальной семейной переписки Серовых, редко цитируемых воспоминаний современников художника позволило автору создать жизнеописание одного из ярчайших мастеров Серебряного века Валентина Александровича Серова. Ученик Репина и Чистякова, Серов прославился как непревзойденный мастер глубоко психологического портрета. В своем творчестве Серов отразил и внешний блеск рубежа XIX–XX веков и нараставшие в то время социальные коллизии, приведшие страну на край пропасти. Художник создал замечательную портретную галерею всемирно известных современников – Шаляпина, Римского-Корсакова, Чехова, Дягилева, Ермоловой, Станиславского, передав таким образом их мощные творческие импульсы в грядущий век.

Аркадий Иванович Кудря , Вера Алексеевна Смирнова-Ракитина , Екатерина Михайловна Алленова , Игорь Эммануилович Грабарь , Марк Исаевич Копшицер

Биографии и Мемуары / Живопись, альбомы, иллюстрированные каталоги / Прочее / Изобразительное искусство, фотография / Документальное

Похожие книги

100 знаменитых людей Украины
100 знаменитых людей Украины

Украина дала миру немало ярких и интересных личностей. И сто героев этой книги – лишь малая толика из их числа. Авторы старались представить в ней наиболее видные фигуры прошлого и современности, которые своими трудами и талантом прославили страну, повлияли на ход ее истории. Поэтому рядом с жизнеописаниями тех, кто издавна считался символом украинской нации (Б. Хмельницкого, Т. Шевченко, Л. Украинки, И. Франко, М. Грушевского и многих других), здесь соседствуют очерки о тех, кто долгое время оставался изгоем для своей страны (И. Мазепа, С. Петлюра, В. Винниченко, Н. Махно, С. Бандера). В книге помещены и биографии героев политического небосклона, участников «оранжевой» революции – В. Ющенко, Ю. Тимошенко, А. Литвина, П. Порошенко и других – тех, кто сегодня является визитной карточкой Украины в мире.

Валентина Марковна Скляренко , Оксана Юрьевна Очкурова , Татьяна Н. Харченко

Биографии и Мемуары
100 Великих Феноменов
100 Великих Феноменов

На свете есть немало людей, сильно отличающихся от нас. Чаще всего они обладают даром целительства, реже — предвидения, иногда — теми способностями, объяснить которые наука пока не может, хотя и не отказывается от их изучения. Особая категория людей-феноменов демонстрирует свои сверхъестественные дарования на эстрадных подмостках, цирковых аренах, а теперь и в телемостах, вызывая у публики восторг, восхищение и удивление. Рядовые зрители готовы объявить увиденное волшебством. Отзывы учёных более чем сдержанны — им всё нужно проверить в своих лабораториях.Эта книга повествует о наиболее значительных людях-феноменах, оставивших заметный след в истории сверхъестественного. Тайны их уникальных способностей и возможностей не раскрыты и по сей день.

Николай Николаевич Непомнящий

Биографии и Мемуары
100 знаменитых евреев
100 знаменитых евреев

Нет ни одной области человеческой деятельности, в которой бы евреи не проявили своих талантов. Еврейский народ подарил миру немало гениальных личностей: религиозных деятелей и мыслителей (Иисус Христос, пророк Моисей, Борух Спиноза), ученых (Альберт Эйнштейн, Лев Ландау, Густав Герц), музыкантов (Джордж Гершвин, Бенни Гудмен, Давид Ойстрах), поэтов и писателей (Айзек Азимов, Исаак Бабель, Иосиф Бродский, Шолом-Алейхем), актеров (Чарли Чаплин, Сара Бернар, Соломон Михоэлс)… А еще государственных деятелей, медиков, бизнесменов, спортсменов. Их имена знакомы каждому, но далеко не все знают, каким нелегким, тернистым путем шли они к своей цели, какой ценой достигали успеха. Недаром великий Гейне как-то заметил: «Подвиги евреев столь же мало известны миру, как их подлинное существо. Люди думают, что знают их, потому что видели их бороды, но ничего больше им не открылось, и, как в Средние века, евреи и в новое время остаются бродячей тайной». На страницах этой книги мы попробуем хотя бы слегка приоткрыть эту тайну…

Александр Павлович Ильченко , Валентина Марковна Скляренко , Ирина Анатольевна Рудычева , Татьяна Васильевна Иовлева

Биографии и Мемуары / Документальное
Жертвы Ялты
Жертвы Ялты

Насильственная репатриация в СССР на протяжении 1943-47 годов — часть нашей истории, но не ее достояние. В Советском Союзе об этом не знают ничего, либо знают по слухам и урывками. Но эти урывки и слухи уже вошли в общественное сознание, и для того, чтобы их рассеять, чтобы хотя бы в первом приближении показать правду того, что произошло, необходима огромная работа, и работа действительно свободная. Свободная в архивных розысках, свободная в высказываниях мнений, а главное — духовно свободная от предрассудков…  Чем же ценен труд Н. Толстого, если и его еще недостаточно, чтобы заполнить этот пробел нашей истории? Прежде всего, полнотой описания, сведением воедино разрозненных фактов — где, когда, кого и как выдали. Примерно 34 используемых в книге документов публикуются впервые, и автор не ограничивается такими более или менее известными теперь событиями, как выдача казаков в Лиенце или армии Власова, хотя и здесь приводит много новых данных, но описывает операции по выдаче многих категорий перемещенных лиц хронологически и по странам. После такой книги невозможно больше отмахиваться от частных свидетельств, как «не имеющих объективного значения»Из этой книги, может быть, мы впервые по-настоящему узнали о масштабах народного сопротивления советскому режиму в годы Великой Отечественной войны, о причинах, заставивших более миллиона граждан СССР выбрать себе во временные союзники для свержения ненавистной коммунистической тирании гитлеровскую Германию. И только после появления в СССР первых копий книги на русском языке многие из потомков казаков впервые осознали, что не умерло казачество в 20–30-е годы, не все было истреблено или рассеяно по белу свету.

Николай Дмитриевич Толстой , Николай Дмитриевич Толстой-Милославский

Биографии и Мемуары / Документальная литература / Публицистика / История / Образование и наука / Документальное