Рать порубежная. Казаки Ивана Грозного

— Литовец Василь как же? Спросит ведь обо мне.

— Скажу, с поручением назад отправил. А ты жди. Бог даст, вернёмся.

* * *

В ожидании прошло три дня, на четвёртый Аникей собрался в Самару. Ногайцы не пустили, поехали сами — обменять излишки, одарить гостинцем воеводу и выведать, что в городе делается. Вернулись с плохими вестями. Не зря опасался Мещеряк коварства князя. Стоило казакам войти в избу воеводы, как на них навалились служилые, обезоружили, скрутили и по приказу Засекина бросили в темницу.

Аникей время терять не стал, вскочил на коня, помчался в зимовье. Темнота и пронизывающий ветер не помеха, если надо вызволять товарищей. Мысли летели впереди коня:

«Только бы поднять казаков. Ныне они без атамана, а без атамана казак сирота. Ну, ничего, была бы голова, будет и булава».

Будет, но прежде надо добраться до зимовья. Конь споткнулся, сбавил ход. Аникей забеспокоился.

«Не загнать бы животину, без коня беда».

Беда явилась с иной стороны. Половина пути осталась позади, когда он заметил преследователей. По снежному ковру, в свете луны, скользили серые тени. Заходили с боков, пара подгоняла сзади. Аникея обдало жаром.

«Волки!»

Ногайцы предупреждали, поблизости бродит стая. За последние пять дней аул лишился трёх баранов и жеребёнка. Аникей рассуждал: «От серых не уйти, придётся отбиваться».

В руке казака сверкнула сабля. Вовремя. Волки решились напасть. Лобастый вожак вырвался вперёд, сверкнул желтизной голодных глаз, бросился к горлу коня. Конь не ягнёнок, жеребцы, защищая табун, сами нападают на волков. Копыта и зубы — их оружие против серых разбойников. Конь встал на дыбы. Прыжок вожака оказался неудачным, ему чудом удалось избежать копыт жеребца. Его собрат воспользовался тем, что конь остановился, кинулся к паху. Аникей дотянулся, полоснул остриём сабли круп волка. Зверь взвизгнул, отскочил, но подлость сотворить успел; вспорол-таки брюшину. Боль заставила копя продолжить бег. Вожак сделал вторую попытку. Он нацелился на человека. Двуногий мешал вцепиться в загривок коня. Волк оттолкнулся, прыгнул. Железный клык человека холодно блеснул, клинок разрубил плоть зверя. Стая, потеряв вожака, отстала, однако преследования не прекратила. Голод гнал волков следом, кровь раненой жертвы возбуждала. Им повезло. Конь пал в версте от зимовья. Аникей избавил его от мучений, стал уходить. Знал, убегать, как и нападать одному на стаю, — обречь себя на гибель. Шёл неторопливо, то и дело оглядывался, ждал волчьей мести. Волки за ним не пошли. К чему рисковать, когда можно беспрепятственно насытиться парным конским мясом.

* * *

Аникей надеялся, что атамана удастся спасти в скором времени, но все надежды рухнули. В зимовье не оказалось ни одного казака. Он не знал, что двумя днями ранее повольников обманом посадили на струги и отправили в Астрахань, пообещав, что атаман прибудет туда позже. Аникею оставалось вернуться в аул и через ногайцев попытаться узнать о судьбе соратников. Седмицу он оставался в неведении. Желая отвлечься от невесёлых мыслей, помогал в трудах кочевникам. Ногайцы новых вестей добыть не смогли. Вести привёз Базиль Несвитай, тот самый, что приезжал гонцом в зимовье. Стоило литовцу переступить порог юрты, Аникей схватил его за грудки, тряхнул так, что шапка служилого упала на кошомную подстилку.

— Ты, сволочь, приезжал зазывать атамана! Говори! Что с Матвеем?!

— Остынь. От него с тайным поручением прибыл. Помощи он ждёт.

Аникей отпустил литовца, спросил:

— Какой помощи? Нет казаков в зимовье, всех в Астрахань отослали. С кем Матвея вызволять?

— Ведомо о том атаману. Воевода Засекин над ним глумился, говорил: «Помощи тебе не будет, всех твоих казаков я в Астрахань спровадил».

— Вот сучий сын!

— Ничего, мы с атаманом иное измыслили. В Самаре пленных из литовской земли немало, казаков и иных людей, которые службой государевой тяготятся и воли желают. Поможем мы, но одним нам не управиться. Велено Мещеряком тебе такие слова передать. Надобно известить казаков на Волге, Яике и Увеке, чтобы быть им у Самары городка в Олексеев день человека божия или на Благовещениев день, а нет, как лёд сойдёт, прийти и всех людей супротивных и воевод и послов ногайских побить, а город сжечь. Возможешь ли весть эту донести?

Аникей ответил вдохновлённым голосом:

— Передай атаману, всё исполню. Жизнь за него положим, но вызволим! Скоро на Яик поеду, вернусь, ногайцев к тебе пошлю.

Несвитай кивнул:

— Ладно, свидимся ещё.