Ратанга

- Эгле! - воскликнула Странница. - Что ты тут делаешь?

- Ох и настырная! - проворчал старший будто даже с уважением.

- Я к тебе! А меня не пускают...

Странница обняла меня за плечи, увела в темноту Башни. Я с трудом понимала, где мы идем, только мелькали стражи в пересечениях коридоров да чередовались мерцающие походни в стенных гнездах.

Кивнув последнему стражу, в серой куртке с гербом Ратанги и с коротким копьем, она распахнула дверь.

Сквозь большое, с частой оконницей окно вплывал в покой неяркий свет. Проступали из теней стол с высокой незажженной светильней, узкая, застланная холстиной кровать, низкий ларь-лава. На распятой по стене волчьей шкуре висел в ножнах знакомый мне меч, такая же шкура лежала на каменном полу. И это все? Так живет Хранительница Ратанги? Мне стало отчего-то обидно.

И только подойдя к столу, разглядела я единственную роскошь этого покоя две книги в тяжелый, изукрашенных золотом окладах. Одна была распахнута на середине и заложена серым зегзичьим пером. Из-под книг стекал на край стола холст со странным трехцветным рисунком: зелено-коричневым, с синими извивами и пятнами, а по нему точки и черные загогулины.

- Это карта, - объяснила Странница. Я, переглотнув, кивнула.

- Садись, Эгле. Хочешь есть?

Я помотала головой.

Странница села рядом. Мы молчали.

Сумрак сгущался, я уже с трудом различала лицо Хранительницы и только тогда насмелилась.

- Я пришла... просить тебя.

Мне сделалось холодно, точно я бросалась в омут, но отступать уже было поздно.

- Только не зажигай светильню, - заторопилась я, уловив ее движение. - Я сейчас... Я не могу так больше жить!

- Тебя кто-нибудь обидел, Эгле?

В горле зацарапало. Захотелось втиснуться лицом ей в плечо и зарыдать в голос от того, что меня никто не любит здесь и никому я не нужна... Даже Алин, всеми презираемой и отвергнутой, легче. Потому что она своя. И Вентнор уехал...

- Вентнор уехал, - прошептала я, с трудом сдерживая слезы. Мне почудилось, что она вздрогнула. Но голос ее был ровен:

- Так надо.

И все? Так надо?! Кому надо-то? Тебе? Ему? Ратанге?! Ведь сейчас нет боев! Может быть, последние дни, когда я могу его видеть. Разве ты не понимаешь?..

Я не выкрикнула этого. только отодвинулась, напрасно стараясь сглотнуть застрявший в горле комок.

- Что еще? - спросила Хранительница безразлично.

Ох как захотелось мне встряхнуть ее, чтобы не было этого четкого голоса, чтоб хоть боль прозвучала в нем, хоть что-то человеческое!

- Алин.. - прошептала я хрипло от ненависти. - Алин проще прийти к тебе. Когда ей хочется...

- У Алин никого нет, кроме меня.

- А у меня кто есть?! Ваша славная Ратанга?!..

Ее глаза сверкнули, но я уже не могла остановиться.

- Я так не хочу! Не могу больше! В Доме Исцеления доверяют только бинты подносить и белье стирать!

Она резко встала:

- Если надо, то и это делать будешь.

- С этим и девчонки справятся! А я больше могу!..

- Что именно? - голос ее был тих и страшен, такое в нем звучало напряжение.

- Я хочу воевать. Вместе с вами.

- На стене меч, - качнула она головой. - Возьми.

- Так сразу?..

- Ну да.

Какой у нее холодный голос... Она же знает, что я не умею. И вот так... как нашкодившего щенка... У меня лицо вспыхнуло от стыда и гнева. Хорошо, что темно. Не видно.

- Я научусь. Научусь!

- Стоит ли?.. - голос был тихим и усталым. - Многие вожди тоже так считают... Что теперь надо воевать, а все прочее - оставить на потом. Только... если думать так, мы проиграем, еще не успев начать битвы.

- Но сейчас, сейчас важнее нет - воевать!

- Это никогда... никогда не будет самым важным.

Я не понимала, зачем она говорит мне это. Обида и раздражение подкатили под горло, как... волна.

- Даром ты на меня высокие слова тратишь, Хранительница. Мы о разном говорим. И это все - ни к чему.

Не отвечая, она высекла огонь, зажгла светильню. Взяв ее, обернулась ко мне. И только тогда я увидела ее искаженное мукой лицо.

- И-дем, Эгле, - сказала она ровно. - Я найду тебе провожатого.

- Я сама найду дорогу.

- Хорошо, иди, - согласилась она устало.

Я оглянулась с порога: она сидела за столом, обхватив лоб ладонями, и в опущенных ее плечах, в поникшей голове было нечто такое, от чего у меня сжалось сердце. И все же мы были сейчас безмерно далеки друг от друга, и ни ее разум, ни моя жалость ничего изменить не могли.

За поворотом, где стоял под пылающей походней неподвижный стражник, я столкнулась с оружным человеком. На его плече, освещенный пламенем, вспыхнул знак вождя.

- Хранительница... - быстро начал он, но я оборвала:

- Нет! Я Эгле. А Хранительница там, у себя.

Растерянность на лице вождя сменилась отчужденностью. Он обошел меня и заторопился дальше. А я вышла на площадь. Старшего стражника не оказалось почему-то, лишь молодой стоял на своем месте и окликнул меня, как давнюю знакомую:

- Эй, ну как, поговорили? Далеко ли собралась?

Я хотела промолчать, но вдруг нежданная мысль пришла в голову, и я вернулась к стражнику.

- Далеко ли, близко - не тебе спрашивать. Ты лучше вот что ответь молчать умеешь?

Он радостно захохотал:

- Могу, коли сильно попросят!

- Нож какой-нибудь есть у тебя?