Ратибор и Ода. Первая книга

– Конечно, есть. Но о них потом. Я думаю, что первый вариант исхода поединка Хрольва с богатырём Альдфрита должен нас устроить.

– Допустим.

– Во втором исходе – смерть сына твоего. Он улетит в Вальхаллу в дыму погребального костра. И будет счастлив там с валькириями и друзьями, сидя с ними за одним столом.

– Всё так. Но отдать победу в битве я не могу. После такого исхода все ярлы покоренных стран вмиг прекратят мне дань платить. Победа Альдфрита подвигнет их на это.

– Нет. Всё не так. Мы всегда можем обвинить нордумбраландцев в подлой хитрости. К примеру, заметим лучника, спрятавшегося рядом с местом поединка. Лучник должен быть одет в форму войска короля Альдфрита. И всего то.

Ивар улыбнулся:

– Да ты хитёр!

Он потрепал Хельги по плечу.

Ярл притворно пригнулся:

– Ух-ты, как тяжела рука!

– Да ты не так прост, как кажешься.

– Всегда готов тебе служить, хоть словом, хоть оружием.

– Ещё раз повтори полностью свою идею.

– Всё просто. Устроим поединок. Победит Хрольв. Лучник из засады поставит точку на его везении. Погибнет Хрольв, Финн выйдет из засады и все увидят, что нечестен Альдфрит. Это предлог для нас пойти в атаку и добыть победу над подлым королём Нордумбраланда.

– Финн? Это кто.

– Есть у меня верная рука, которая не раз исполняла приговор судьбы. Он славится, как меткий лучник.

– Да ты совсем не прост. Но если его поймают? В нём все твоего воина узнают.

– Во-первых, он ничего не скажет, так как не имеет языка. Во-вторых, он ловок и проворен. Он запросто уйдёт и скроется. А в-третьих, если его поймают, пусть разгневанный отец на месте свершит суд над Финном. А я уж оправдаюсь как-нибудь. Об этом тебе не надо думать даже. Просто соглашайся. Я всё устрою.

– Надо подумать. Вдруг не выйдет.

– Ты мне доверился – я разобьюсь в лепёшку. Но Хрольв уже точно не вернётся в Уппсалу домой.

– Что с ним кроме гибели в бою может здесь произойти?

– Что угодно! Он может утонуть по пьянке. Или просто отравиться вином подлых англов, не простивших ему победу в поединке. Или случайно наскочить на меч, торчавший из земли. Или разбить башку, свалившись с лавки.

– Пути другого нет. Я согласен на твою идею с поединком.

На том они и разошлись.

Глава 6

Наутро, лишь только отразились первые лучи в капельках росы, Хельги уже сидел в седле. На берегу моря он встретил брата. Хрёрек, стоя на утёсе, всматривался вдаль.

– Брат, что там видишь?

– Вижу нового дня зарю. Небо меняет цвет, словно одежды дева. А Солнце, вскипая красками, из глубин синего моря всплывает. Там вдали, стая дельфинов взмывает в небо и целует Солнце, за новый день его благодаря.

– О боги, сколь бесполезные занятия составляют безумный мир моего братца. В кого такой ты только уродился? Впрочем, я не в обиде на богов. Если бы ты был таким, как я, нам было бы тесно в стремлении к славе, к власти.

– Ты всё об этом. Я говорю тебе о красоте, а ты о прозе жизни, страшной и жестокой.

– И где тут красота? Всё это бесполезно. Солнце без нашего участия всходит. Его не поразишь копьём, чтобы оно упало с небосвода, и в свой карман не спрячешь. И не заставишь людей платить за то, чтобы его вернуть на место. И море не подвластно нам. Воды в нём так много, что её и не продашь. Дельфины? Есть, конечно, красота в том, чтобы в них попасть стрелой во время их полёта. Но смысла в этом не на грош. Не вкусно мясо у дельфина. И где тут красота?

– Жестокий ты. Из-за этого не видишь настоящей красоты.

– Эх, Хрёрек! Красота вся в шуме боя, в победе над врагом. Стать победителем – вот это красота! Мужчина должен убивать врага, стремиться к славе и удовлетворять всех женщин. Для этого он рождён богами. А любоваться Солнцем, дельфинами, цветами – удел девиц, восторженных и падких на всё, что блестит, не знающих в чём смысл жизни и в чём её предназначение.

– Боги вдохнули в женщин все красоты мира, что существуют на небе, на земле и в водах океана. Они – подобие богинь, что иногда нисходят с неба к людям. В этом смысл женщин – в красоте. Если бы не они – навек исчезла красота. Пропала в огне сёл и городов, затерялась в толпах людей, в миг превратившихся в рабов, утонула в море слёз детей и матерей. Но каждый раз, каждый новый день женщина волшебным движением руки, взглядом прекрасных глаз, умопомрачительной улыбкой возрождает красоту из пепла.

– Хрёрек. Я вижу, что пустая болтовня для тебя – часть красоты. Но я не склонен этим заниматься. Это тебя прозвали Хрёрек Метатель Колец, что означает – «расточитель гривен», которые носим мы на нашей шее в качестве денег. Ты готов всё всем раздать. Ради непонятной красоты, готов ты стать босым, нагим и нищим. Как те аскеты, что уходят в пустошь. Но они хоть терпят эту кару ради уединения с богами, мечтая получить от них мудрость и благие вести. Годы идут – а ты всё тот же восторженный юнец, которого я знал тому назад зим десять. Пора взрослеть, мой брат! Пора взрослеть. Кстати, ты не видел Финна? Никуда его не посылал?

– Он где-то там, под дубом спит.

– И на том спасибо. Пора мне, брат, спешить под белым флагом на переговоры с мерзким королём Альдфритом.

***

Мунин вздохнул: