Ратибор и Ода. Первая книга

– Какой красавчик! – Сольвейг не переставала восхищаться. – Именно таким я его и представляла. Какая у него выправка. А голос! Когда он говорит так нежно и в тоже время мужественно, у меня мороз по коже. И сердце бьётся учащённо.

– Мне понравились его глаза. На вид холодно-синие, но в них чувствуется нежность, уважение и способность женщину любить. Женщину, а не дочь конунга. Это очень важно. Желая жениться на принцессе, многие думают больше о себе и о своём престиже, а не о чувствах.

– Но Адель! – Сольвейг сделала капризно-недовольную гримасу. – Почему ты отбиваешь жениха? Тебе колдунья нагадала Хельги. Чем он для тебя так плох?

– Ты бы помолчала про гадание. Сама всех запутала так, что даже боги не помогут разобраться. Мне не по сердцу вовсе Хельги. На вид, конечно, бравый воин: ладно скроен, красив лицом, решителен. Но что-то в нём мне явно неприятно. Может, холодные глаза с прищуром. Или всегда сомкнутые губы, как будто он задумал что-то злое. Самоуверенная речь. Вечные насмешки над другими. А голос? Это голос человека, который пытается себя выдать за совсем другого. Какой-то он не добрый, хитрый, скользкий. Я не хочу в мужья такого.

Отоспавшись до самого обеда, к ним присоединилась Тора:

– Ах, вот вы где. Красивое местечко.

Сестре селундских ярлов было уже девятнадцать зим. По меркам Скандии – засиделась в девках. На вопрос девушек, почему она до сих пор не замужем, Тора ответила легко:

– Я и не спешу. Зачем самой влезать в ярмо. Братья вечно отсутствуют в походах. Я за хозяйку остаюсь. А это значит, всё почитание мне, деньги мне, уважение и забота тоже достаётся Торе. И любовь, конечно. Много красивых подданных у нас в Селунде. Кого хочу, того люблю. А кто откажет – может распрощаться с жизнью.

Девушки, слушая такое, непроизвольно опустили глаза.

– Ба! Как я вижу – вы недотроги. Ещё не знали ласки мужиков? Уже пора. Когда попадёте в жёны – пропадёте. Что там за жизнь? Всегда одно и тоже – быть любимой женщиной у мужа, да и только. И то ещё в том случае, если муж тебя полюбит. А если попадётся старый и кривой, да к тому же злой? Отцы нас выдают по своему уразуменью. Вот скажите: чем тогда жизнь ваша будет отличаться от жизни жалкого раба? Вот, поэтому – наслаждаться надо именно сейчас. Что я и делаю, – Тора при этом оттянула назад свои хрупкие плечи и поправила руками грудь.

Посмотрев внимательно на девушек, она спросила:

– Вы что, братьев обсуждаете? Ну, конечно. Кого ещё здесь обсуждать? Хотите, я про них скажу всю правду? Кто, как не я, про братьев знает больше всех?

Ода промолчала, но Сольвейг встретила это предложение с энтузиазмом:

– Хотим!

– Два брата и вас двое. Чем не пары? Так слушайте. Не знаю, кому из вас он больше приглянулся, но я рекомендую Хельги. Вот он – самец, мужик, что надо, буйвол, бойкий петушок. Он словно вепрь, мчится на пролом сквозь дебри к цели. Он добивается всегда того, что хочет. Он станет конунгом, помяните моё слово. Чего так смотришь, Ода? Твой отец не вечен. Кто-то же должен взять бразды правления над огромным государством, им созданным? И править жёсткою рукой. Кто, если не Хельги? А какой мужчина! Я его видела без одежды, голым. Вылитый бог. Рост и стать, весь в мускулах, красив лицом. Ведь в этом нет сомнений? Ну, и, конечно, не умолчу, его боги наградили детородным органом таким, что можно лишь мечтать. Чего вы покраснели? Правда, правда. Жаль, что он мой брат. Не то я, не раздумывая, под него легла. Ах, боже мой! Ва! Прямо этой ночью.

Девушки переглянулись. Об этом и так откровенно – с ними ещё никто не говорил. Сделав многозначительную паузу, Тора продолжила:

– Но у монеты всегда две стороны. Есть и второй мой брат. Задумчивый, спокойный, тихий. Он словно мать, готов любить всех нежной, но бесплодной, родительской любовью. В этом смысле, ему бы девушкой родиться. Но чем хорош – никогда вас не предаст и не обидит. Слову верен! Говорят, что очень храбр. Меня немного это удивляет. Я легко могу его представить восхищающимся красотой яблоневого сада, а не в пылу сражений, льющим чью-то кровь. Вот за кого бы ни вышла замуж никогда я, так это за Хрёрека. Незавидная судьба у его невесты. Под стопой жены оказываются часто такие мужики. А это извращение начертанной богами мужской сути.

После этих её слов тут же пришли два брата. Хрёрек промолвил:

– Дивный сад. И вы втроем, словно три прекрасных норны⁷², охраняете волшебную яблоню Идунн.

Тора язвительно улыбнулась и развела руки в стороны – мол, что я говорила.

Хрёрек тоже решил высказаться в романтическом ключе:

– В детстве я тоже любил бывать в таком саду в Селунде. Там тренировал я меткость глаз и руку – стрелял из лука в птиц, прилетающих петь песни и лакомиться червячками из гниющих яблок. Да-а-а…, воспоминания детства. Не забывается такое никогда.

Следом пришёл Бальдр и объявил:

– Сольвейг, Ода! Завтра все вместе мы едем в Уппсалу. Там будет грандиозный праздник в честь побед в Британии.

Восторгу девушек на эту новость не было предела.

После ужина Сольвейг и Ода уединились в спальне.

– Ода, я влюбилась.