Договорить обрюзгший северянин не смог. Ратибор перегнулся вперёд, протянул руку, сграбастал сидящего напротив собеседника за загривок да с силой приложил башкой о столешницу. Удар получился знатный. Раздался громкий треск, и медленно разваливающийся на глазах стол через секунду-другую накрыл собой свалившегося чуть ранее на пол бесформенным кулём варяга. Молодой богатырь, даже не потянувшись к прикорнувшей у стены секире, тут же споро пошёл в сторону повскакивавших на ноги дружков Жеребца. Те было схватились за ножи, но по назначению пустить их не успели, ибо прилетевший каждому из них мощный крюк в голову мигом отправил четверых бравых мореходов в пучину беспамятства.
Тем временем Гисли оказался на удивление твердолобым. Оказывается, сознание он не потерял и, мало того, ещё и принялся выползать из-под свалившейся на него столешницы, грязно при этом ругаясь.
— Валите этого буйвола, валите… — кое-как поднявшись, прокряхтел одутловатый норманн, тяжело дыша. На лбу у него наливалась здоровенная шишка. — С меня кувшинчик пива, други, коли не оплошаете… — подняв грязную гриву, Жеребец тут же заткнулся, ибо перед ним стоял, зловеще ухмыляясь, Ратибор. За его спиной Гисли успел заприметить парочку-другую лежащих неподвижно тел. Это были его приятели. Перебравший северянин начал стремительно трезветь, наконец-то врубившись, что дело худо.
— К-кажись, мне пора до дому… — зуб на зуб уже плохо попадал у затрясшегося от начинающего охватывать его ужаса воителя. — Пожалуй, я пойду…
— Да обожди-ка, опарыш вонючий, не торопись… — Ратибор сгрёб сальные космы собравшегося было дать дёру Гисли, развернул к себе да всадил могучий кулак в объёмный пивной живот Жеребца. Со свистом выдохнув воздух, тот упал на колени, сильно при этом закашлявшись; через несколько секунд рвотный ком подкатил к его горлу. Всё выпитое за сегодня самовлюблённым ловеласом пойло принялось выплёскиваться наружу, к вящему неудовольствию замершего недалече Феофана, что без особого интереса наблюдал за разворачивающимся перед ним представлением, ибо заранее осознавал его итог. Между тем рвало дана пару минут, не меньше. В конце концов, кое-как отдышавшись, Гисли поднял жалостные глаза наверх. В них застыли слёзы.
— П-пощади, прошу… — прокудахтал, заикаясь, весь в соплях викинг. — Я больше не буду… И что на меня нашло?.. Хмель, такой-сякой, собака, моргалы затуманил…
— На меня смотри, замараха! — Ратибор присел сбоку от стоящего на карачках варяга, стараясь не наступить в напруженную им лужицу. — Олаф знал, на кого мы идём? Знал⁈ Что вы замыслили⁈ Явно ведь неспроста затеяли всю эту канитель с набегом! Отвечай, свинья, не то я сейчас устрою так, что ты своими кишками харкать будешь!
— Я-я ряд-довой боец, — Жеребец со страхом взирал в мглистые очи вперившегося в него разъярённым взором рыжеволосого великана. — Клянусь жизнью деток своих, не ведаю н-ничего, окромя того, что приязни как к Святославу, так и к тебе Чернобровый точно не питает… Я бы д-добавил, что он вас ненавидит люто… Ента всё, что я знаю! Простите покорно и п-пощадите, умоляю! Меня четверо поросят ждут, без батьки они совсем одичают… — крупные слёзы бурным потоком текли по жирным щекам знатно труханувшего дана.
— Да помню я, а ещё цыплят выводок… — Ратибор тяжело вздохнул поднимаясь. — Кабы не это, размазал бы я тебя, пачкун плесневелый, по полу, аки шлепок воробьиный… Приберёшь тут всё! — молодой богатырь грозно взглянул на судорожно затрясшего головой норманна, понявшего, что, похоже, ещё пожить ему позволят на этом свете.
— Старче, — Ратибор обернулся к Феофану, — дай этому барану тряпку, пущай убирает свою несуразицу! Заодно пол и в остальных местах сейчас вылижет до блеска! Хоть одно доброе дело в своей никчёмной жизни сделает, помесь ишака и коровы… — дюжий ратник присел недалече, наблюдая, как Жеребец, ползая на локтях, торопливо принялся за уборку, при этом, правда, только ещё пуще размазывая своё непотребство по трапезной.
«Ненавидит нас, значит, Чернобровый? — пасмурные мысли яростным вихрем кружили в голове Ратибора. — Хм… Очень любопытно!..»
Глава 22
«Ты все понял?»