Ратибор и темный волхв

Вечерело. Багряное светило неумолимо клонилось к закату, медленно, но верно забирая с собой невыносимый июльский зной. Оливена, продираясь сквозь лесную чащобу, бежала так быстро, как только могла, при этом периодически спотыкаясь и испуганно всхлипывая. Семнадцати лет от роду, молодая русая красавица мчалась прочь от располагавшейся недалече родной деревеньки Бобруйки, не обращая внимания на хлеставшие её по неприкрытым, оголённым ножкам крапиву с репейником да больно впивающиеся периодически в босые пятки хвойные шишки, колючки да сучковатые палки. Простое летнее льняное платьице на встревоженной не на шутку сельчанке оказалось местами подрано; причём явно не только дремучий лес был в этом повинен. Девушка бежала куда глаза глядят, не шибко хорошо имея представление, где же она находится сейчас. Знала объятая страхом лебёдушка лишь одно: надо убираться прочь, прочь от своего родного дома! Но куда⁈ Оливена остановилась и напряжённо огляделась, автоматически проведя пальчиками по царапине на правой щеке, образовавшейся от стеганувшей ей по симпатичному личику еловой ветки.

«К Соколиному тракту надо! — озарила юную деву внезапно такая простая и вместе с тем правильная мысль. — Где-то там через дорогу, вёрстах в двух чуть западнее, если напрямки мчаться, через бурелом, избушка заброшенная стоит отошедшего в мир иной с два года назад старого отшельника Вутимора! Пережду пока в ней, а там видно будет…»

— Куда же ты так скачешь прытко, моя прекрасная косуля⁈ — раздавшийся недалеко противный, скрипучий голос заставил её в ужасе вздрогнуть и обернуться. К ней, заходя с четырёх сторон, торопливо приближались, злобно щерясь в предвкушении скорой потехи, пятеро норманнов. Обросшие, грязные, потные, голые по пояс викинги, разрисованные непонятными татуировками, более походили на каких-то беглых висельников, чем на суровых воителей, каковыми они когда-то являлись. Собственно, именно от них симпатичная девчушка и дала такого знатного стрекача в непролазную чащу. Но те таки разыскали её средь дремучего леса и теперь, двигаясь к Оливене с плотоядными ухмылками, явно намеревались получить своё. Затравленно взвизгнув, русоволосая прелестница, как стремительная лань, понеслась в сторону Соколиного тракта, до которого оставалось всего ничего.

«Надо сейчас прошмыгнуть мимо этих негодяев, а после перемахнуть через тропу пернатую и ломануться на ту сторону, вдоль родничка, который аккурат недалече от домишки отшельника протекает, — лихорадочно размышляла юная красавица. — Там они меня точно не найдут! Схоронюсь в избёнке до утра, а опосля по дороге в сторону столицы ломанусь! Авось повезёт и встречу кого!..»

— Кажись, она нам не рада, Хеннинг! — заливисто заржал один из подонков, споро помчавшийся вслед за Оливеной.

— Хватит языком чесать, ты самый юркий, вот и лови давай, Торгвин, эту бешеную самку, долго мы ещё за ней по этим проклятым чащобам носиться будем⁈ — тяжело дыша, раздражённо проорал тот, кого назвали Хеннингом. Средних лет, полноватый, начинающий стремительно лысеть викинг явно не был настроен на столь длительную погоню по местным непроходимым лесам. — И так несколько часов носимся за ней, скоро темнеть уж начнёт! Давайте пошустрее!.. Окружайте её! Хальвдан, слева заходи! Да чтоб тебя Один на палицу насадил, нашёл время, когда в кустики присесть, баранья задница!

— Да бегу я, бегу! Уже и нужду справить нельзя… — сконфуженно хрюкнул круглолицый Хальвдан, обросший с головы до пят жёстким серым волосом и мало походивший вообще на человека. На ходу натягивая штаны, он зло крикнул: — Вон Понтус и Ральфир вообще еле шевелятся, чего я сразу-то⁈

— Мы-то что⁈ — тут же обиженно раздалось справа. — Аки на оленях, мчим как можем!..

— Заткнулись все да сели этой одичалой козочке на хвост, а то ежели сейчас уйдёт, более мы её можем и не сыскать!.. — грязно выругавшись и брызжа слюной, Хеннинг с остервенелой гримасой погнался за не в меру прыткой жертвой.

— Не уйдёт! — радостно улюлюкая, Хальвдан также с новыми силами припустил за Оливеной.

С издевательским гиканьем вся пятёрка данов шустро ломанулась за русой красавицей. Как стая волков, гнали они по лесу несчастную девушку, в конце концов, настигнув её недалече от Соколиного тракта. Выбежать на дорогу она так и не успела.

— А ну, иди сюда, тварь! — Торгвин, первым догнавший Оливену, громко вскрикнувшую от ужаса, ухватил её за плечо и развернул к себе, как выяснилось, лишь затем, чтобы молодая дева, как дикая кошка, в ярости впилась ему ногтями в лицо, глубоко вонзая их в плоть. На этот раз завизжал от боли и страха уже сам викинг, мгновенно отпустив непокорную сельчанку и ошарашенно схватившись за свою изодранную в хлам мордаху.

— А-а-а-а, ты чего наделала, куница бешеная⁈ — звонко заголосил варяг на всю округу, аж подпрыгивая на месте и вертясь волчком как побитая собака, которой хвост дверью прищемили. — Да я тебя!..