Ратибор и темный волхв

«Как же ты глуп, человече, — громогласно и вместе с тем насмешливо тут же раздалось в голове у Мельванеса, заставив того испуганно упасть на колени, — раз думаешь, что можешь у богини что-то требовать да условия ставить! Но сделка выгодная для меня, а знаешь почему? — глумливый гортанный смех, мало похожий на женский, как молотом по наковальне гулким эхом зазвенел в черепе мрачного некроманта. — Потому что я получила сердце могучего турса заместо жалкой, никчёмной душонки твоего плаксивого сынка! Да сотня таких, как он, не стоят и клока шерсти Тол-Авара! Потому забирай своего отпрыска; обмен удачный, с какой стороны ни глянуть! Заодно проучу тебя, чтобы не совался более туда, куда не следует!.. Не принесёт тебе радости воскрешение это… Ибо царство мёртвых — моё! — горячим ветром обдало медленно поднимающегося на ноги Мельванеса. И тихий, как будто удаляющийся шепоток прошелестел напоследок в его мозгу: — Но ты был прав в одном, колдун: рядом с тобой два великих воителя… Сердце одного теперь принадлежит мне, а второго — вполне себе бодренько бьётся в радостном вихре битвы! И вот его заставить остановиться ты не сможешь, ибо не по зубам тебе этот витязь, не по зубам…»

— Это мы ещё посмотрим! — зло рявкнул в небеса тёмный шаман, после чего перевёл взгляд на сына: сердца турса рядом с его головой не оказалось; Мара забрала своё. Между тем Лудогор сначала задрожал, а потом и вовсе забился в конвульсиях, бешено колотя по поверхности алтаря руками и ногами. Вслед за этим, вдруг резко успокоившись, он сел и повернул к Мельванесу изуродованную физиономию, попытавшись было что-то произнести, но безрезультатно; свёрнутая набок челюсть к разговору явно не располагала.

— Один миг, обожди… Возможность вещать сейчас ворочу тебе! Голосовые связки восстановим… — чародей приблизил к лицу воскресшего бойца посох и прошептал на непонятном наречии несколько слов, опосля бросив Лудогору: — Готово, говори!

— Кто ты? — через несколько секунд равнодушно прозвучал первый вопрос. — И кто — я? — тут же последовал и второй.

— Ты что, ничего не помнишь, сынок? — Мельванес задумчиво уставился на своего отпрыска. — И никого?..

— Нет… Я твой сын?

— Да! — колдун довольно улыбнулся. — О да! И звать тебя Лудогор! Ты великий воин! Вставай, славные дела ждут нас! Для начала надобно вернуть трон Варграда, по праву тебе принадлежавший…

— Что за дерьмо Перуна! — раздался громогласный рык, мгновенно сменивший радостный оскал тёмного волшебника на кислую мину. — Ты зачем, баловень неразумный, фекалька плесневелая, воскресил своего белёсого приблуду в таком непотребном виде⁈ Куда же он хотя бы жратву пихать будет себе, с такой-то башкой разбитой⁈ Нет, если, конечно, туда же, куда я не смею предположить, то есть тем же самым местом жевать собирается, коим на нужник присаживается, тогда я умываю руки и вопросов более не имею… — Ратибор, слегка отвлёкшись от рубки местных жителей на перегной, не мог не вставить свои пять медяков, когда увидел присевшего на алтаре Лудогора с проломленным черепом.

— Варград подождёт!.. — мрачно прошипел тёмный волхв. — Всё-таки для начала мы заставим заткнуться эту наглую, самодовольную рыжую задницу!

С этими словами Мельванес создал на конце посоха приличных размеров огненный шар, да выбрав подходящий момент, когда рыжебородый богатырь оказался к нему спиной, запулил свой магический снаряд под пятую точку Ратибора, намереваясь проделать с ним тот же фокус, что и с Тол-Аваром, то есть подбить ногу и лишить манёвренности, скорости и подвижности. Но в самый последний миг правую ступню колдуна свело от очередного болезненного приступа, в результате чего судорожная оторопь, пробежавшая по телу, сбила прицел, запулив кипучий шарик аккурат в одну из избушек.

— Вот ведь потроха Карачуна!.. — Мельванес тут же повторил свой фокус с огненным снарядом, бросив его по новой, но могучий витязь, уже ожидавший что-то подобное, боковым зрением заметил летящий в него сгусток плазмы да совершил стремительный кувырок в сторону, ловко увернувшись от волшебной сферы, пролетевшей мимо широкоплечего воина и вонзившейся в одного из местных, тут же вспыхнувшего, как вязанка хвороста. Чародей, снова злобно выругавшись, практически мгновенно создал и метнул ещё один шар, но ситуация повторилась: Ратибор опять уклонился от светящегося ядра, после чего выдернул свой одноручный топорик из груди лежащего недалече варградца да с силой запустил его по красивой дуге в сторону ошарашенно захлопавшего глазами шамана. Мельванес, испуганно пригнувшись, почувствовал, как вдруг дёрнулась его правая рука с посохом; тут же послышался непонятный перезвон, и стеклянная крошка осколками окатила ему длань. Тёмный волхв непонимающе посмотрел на себя, потом на вставшего, наконец, с алтаря Лудогора и, убедившись, что тот цел, вздохнул с облегчением, язвительно проорав в сторону молодого богатыря: — Кажись, ты промазал, шатунёнок!