Ратибор. Капель первого круга

Пользуясь затишьем, я перебрался еще ближе к холму саженей на тридцать. Ближе было нельзя, могут заметить. Подтянул поудобнее лук и тул, достал пару стрел и положил перед собой. Сзади и слева раздался далекий шум. По оживившейся свите воеводы, я понял, что они дождались. Из леса на градские росчисти вывалило сразу две сотни воев. Предводитель новоприбывших тут же направился к воеводе и, судя по жестикуляции, объяснял опоздание.

Они поговорили, затем воевода властно махнул рукой в сторону града и я понял, что начинается приступ, а новоприбывшие останутся в запасе.

Началось! Раздался рев нескольких сотен глоток. Находники бросились на приступ. Часть волокла через ров лестницы, часть усиленно стреляла в мелькающие за тыном головы. Сверху тоже летели стрелы. Стрельцы града стреляли в ответ и фигуры в кожаных доспехах валились, не добежав до тына.

Катящие таран увеличили скорость и мчались теперь бегом, раскручивая массивные колеса, к вратам, где ротозейством князь-старейшины был не поднят мост. С тына по ним тоже стреляли и часто то один то другой, находники падали пронзённые стрелами, но павших тут же заменяли другие.

Таран быстро достиг градских врат и ударил с размаха. Было слышно за людскими криками, как затрещали врата. Градские стражи с великим усилием перевалили через заборол надвратной башни огромный жернов. Нескольких стражей сбили стрелами, но жернов все – таки был сброшен вниз на дубовое бревно и придавил его к забросанному рву. Таран затрещал. Три гридя были придавлены вместе с тараном.

Несмотря на сопротивление, стрельцы находников подавили градских количеством, и заставили прятаться за бревнами тына. Лестницы были приставлены, и уже первые вои споро полезли вверх. Сверху родичи отталкивали лестницы шестами, лили на нападавших ковши горящей смолы и падали, пронзенные стрелами.

«Пора»! словно шепнул мне кто – то в ухо. Я поднялся на ноги, ухватив лук и стрелы. Стрела пошла с легким свистом, ударила вражеского воеводу в правый бок. Кожаный доспех, с нашитыми на него пластинами металла, не смог остановить боевую стрелу с харалужным жалом. Пока воевода падал, а остальные командиры отрядов искали, откуда прилетела стрела, я стрелил по волхву находников с быстротой, которую сам не ожидал.

Стрела из тула. Пятка на тетиву, а глаза ищут цель. Рывок тетивы, хлопок тетивы по костяному щитку, глаза ищут следующего, пока пальцы достают из тула следующую стрелу.

Дед Микула рассказывал, что хороший стрелец способен одновременно держать в воздухе шесть стрел, пока первая вонзается в мишень на расстоянии в три сотни шагов, а на полторы сотни шагов – три. Раньше у меня получалось четыре самое большее. Но сейчас я, наверно, поставил рекорд скоростного прицеливания и стрельбы. Тул, в котором было три десятка стрел и который я брал с собой, опустел в сотню спокойных ударов сердца.

Когда стрелы кончились, я повесил лук через плечо, выхватил оба клинка и бросился, как советовал дед Микула, назад к близкому лесу. Разъяренные гриди, потерявшие около двух десятков знатных воев, практически весь штаб, бросились наперерез.

Я попятился, выглядывая дорожку к отступлению. Но тут от леса ко мне бросился еще один отряд северных гридей, размахивающих палицами и короткими копьями. Пришлось прорываться.

Не зря меня учил мой дед, а потом дед Микула! Ох, не зря! Никогда не думал, что другие гриди по сравнению со мной едва двигающиеся улитки. Я спокойно уходил от богатырских замахов находников, уклонялся и легонько касался затянутых в кожаный доспех тел. Сопровождал меня сплошной крик да рев.

Харалужная сталь клинков легко вскрывала кожу и вместе с нею и тело очередного гридя. Не обязательно убивать, иногда достаточно ранить. Раненый противник, как учил дед Микула, не опасен, зато своими криками отвлекает на себя других воинов, вынужденных идти к ним на помощь.

Я почти не удивился, когда впереди раздался рев и появился велет в харалужном доспехе и огромном медном шеломе. Два тяжелых меча поднимались и опускались как косы. Раненых после таких ударов не оставалось.

– Становись за спину, Ратин! – гаркнул дед Микула. – Прикрывай тыл!

Ага, тыл! От кого прикрывать, когда вороги разлетаются от ударов старого велета как сухая ботва на репище. Отступают, орут что-то о появлении лесного бога. Это я так разобрал, шагая позади велета и изредка отмахиваясь клинками от наскакивающих время от времени пришлых храбрецов.

Стрелы чужих гридей отскакивали от брони деда Микулы и от моей. Я ощущал сильные удары, от которых стонали ребра и нехорошо ныло тело, но бронь из змиевой шкуры действительно держала хорошо. А вот синяки да кровоподтеки будут. Это я знал точно. Если останемся живы, конечно.

Дед Микула вел меня не к вратам града, как я мыслил, а обратно, за поля в чащу, к ближнему болоту. Теперь мы пятились оба, отмахиваясь от стрел и, моля богов, чтобы стрельцы не попали в щели на доспехах.