Ратное поле

Я не смог даже проститься с Ивановым — вокруг кипел бой. Потом мы, отбив контратаку, продвинулись вперед. Появилась свободная минута. Я надеялся, что Иванов ранен, что его еще можно спасти и он снова возвратится ко мне. Но санитары сообщили: павших в этот день уже захоронили. Среди них был и мой первый адъютант сержант Петр Иванов.

ДОЧЬ КОМИССАРА КУТУЗОВА

Пусть молодость знает, какою ценою

Добились мы этой весны.

Е. Долматовский

Клавдию Кузьминичну Клокову вызвали в Херсонский горком комсомола. По телефону намекнули: повод торжественный — одному из лучших пропагандистов города будут вручать Почетную грамоту ЦК ЛКСМУ.

Вспомнила Клавдия Кузьминична: перед войной вот так же вызвали в райком, вручили комсомольскую путевку на строительство железной дороги в Казахстане. Как много воды утекло с той поры, как много пережито…

Получив грамоту из рук секретаря горкома, Клавдия Кузьминична смутилась. Очень уж дружно аплодировали ей, не ожидала. Когда зал умолк, тихо сказала:

— Некоторые считают, что пропагандистом надо родиться. Может, и так. Я стала пропагандистом еще на войне, в тяжелое для Родины время, под Сталинградом.

…В вагоне–теплушке тепла не было. Его выдували без остатка зимние ветры казахстанских степей. Воинский эшелон буравил снежную круговерть. Медсестра Клава Клокова горячим дыханием оттаивала пятачок в заиндевевшем окошечке на верхних нарах, ловила названия станций, и полустанков. Поезд шел по железной дороге Акмолинск — Карталы, той дороге, в строительстве которой она недавно участвовала как посланец комсомола. Сейчас эта дорога вела на фронт, остановки случались все чаще: буран, как шлагбаумом, перекрывал путь снежными заметами. И тогда из теплушек высыпали красноармейцы и молоденькие лейтенанты в новеньких полушубках, еще не потрепанных ветрами шапках–ушанках, нерасхоженных в походах валенках. Дружно разминали плечи, расчищая путь. Клава заметила: вместе со всеми работал невысокий, но плотный командир со знаками различия старшего политрука.

По возрасту комиссар многим бойцам и командирам годился в отцы, но трудился с азартом, с шуткой–прибауткой, по–молодому. Вокруг него всегда и людей погуще, словно здесь снег легче бросать.

Когда эшелон тронулся после одной из таких вынужденных остановок, комиссар вскочил в вагон медсанбата. Отряхиваясь от снега, весело спросил: «Не прогонит медицина?»

— Сейчас — даже рады. А вот там, — женщина–врач махнула рукой на запад, — лучше к нам не попадайтесь.

— Уговор принят, — полусерьезно ответил гость. — Хотя меня уже штопали ваши золотые руки, — пошутил он.

Оказалось, не так уже случайно заскочил старший политрук к медикам. Вскоре у остывшей железной бочки–печки, тесно прижавшись друг к дружке, они слушали рассказ о последних новостях. Утешительного мало: враг под Москвой. Но в словах Евгения Семеновича Кутузова (Клава позже узнала имя, отчество и фамилию комиссара) звучала страстная вера в победу: она придет! Через жестокие бои, через раны и смерти, но победа будет за нами, враг будет разбит, уничтожен, изгнан с Советской земли!

— Нам в гражданскую было трудней, — говорил старший политрук. — Мы воевали за власть, при которой еще никто не жил. Сейчас мы уже четверть века живем при Советской власти. Народ полюбил ее, принял, как родную. И поэтому грудью встал на ее защиту…

Эшелон отстукивал километры, проскакивал полустанки. Но сейчас никто не считал их. Комиссар приковал к себе внимание пожилой женщины–врача, молоденьких медсестер и юных санитарок, вчерашних школьниц.

— Главное, девчата, не падать духом, — поднялся комиссар, когда поезд начал сдерживать бег. — Правильно сказал Верховный Главнокомандующий, что будет праздник и на нашей, советской, улице.

…Эшелон выгружался в прифронтовой полосе. С запада доносился гул не то бомбежки, не то артиллерийской канонады. Мерзлая земля часто вздрагивала. Полки 29‑й стрелковой дивизии, получив районы сосредоточения, уходили в ночь. Вместе с медсанбатом двигалась ближе к фронту и медсестра Клокова.

Некоторое время Клава ничего не слышала о комиссаре Кутузове. Но вот попалась в руки дивизионная газета «Советский богатырь», в которой рассказывалось о подвигах бойцов, командиров, политработников в боях за Сталинград. Встретилась в ней и фамилия Кутузова. Он поднял бойцов в контратаку и отбил у врага важную высоту, а в другой раз отличился в ночном бою… Однажды комиссар Кутузов прибыл в медсанбат проведать раненых своей части. Тот короткий визит — шли тяжелые бои, и комиссар спешил возвратиться на передовую — оставил след в памяти раненых и медиков. Для каждого нашел он теплое слово, добрую шутку, дружеский совет. Клаву похвалил за внимание к раненым, просил почаще с ними беседовать.

— Слово тоже лечит, — уже на пороге землянки сказал Кутузов. — С людьми надо уметь разговаривать. Вот так, дочка… — И помахал рукой.