Рациональность. Что это, почему нам ее не хватает и чем она важна

Хотя гиперболическое дисконтирование нерационально в той степени, в какой может быть рациональным точно отмеренное экспоненциальное дисконтирование (поскольку не отражает нарастающей неуверенности в будущем), оно обеспечивает рациональному «я» возможность перехитрить «я» импульсивное. Эту лазейку можно увидеть в левой части гипербол, где оба вознаграждения еще маячат в отдаленном будущем и крупное вознаграждение субъективно привлекательнее мелкого (как и должно быть при разумном подходе). Наше хладнокровное «я», прекрасно осведомленное о том, что случится с течением времени, может отсечь правую половину графика, загодя избавив себя от соблазна. Вот как Цирцея объясняла этот трюк Одиссею:

Прежде всего ты сирен повстречаешь, которые пеньем
Всех обольщают людей, какой бы ни встретился с ними.
Кто, по незнанью приблизившись к ним, их голос услышит,
Тот не вернется домой никогда. Ни супруга, ни дети
Не побегут никогда ему с радостным криком навстречу.
Звонкою песнью своею его очаруют сирены,
Сидя на мягком лугу. Вокруг же огромные тлеют
Груды костей человечьих, обтянутых сморщенной кожей.
Мимо корабль твой гони. Залепи товарищам уши,
Воск размягчив медосладкий, чтоб их ни один не услышал
Спутник. А если ты сам пожелаешь, то можешь послушать.
Пусть лишь товарищи, руки и ноги связав тебе крепко,
Стоя привяжут концами тебя к основанию мачты,
Чтоб наслаждаться ты мог, обеим внимая сиренам^{9}

,[87].

Этот метод называется Одиссеевым самоконтролем, и он эффективнее крайнего напряжения силы воли, которая легко отказывает в момент искушения[88]. В тот драгоценный момент, когда песня сирен еще не достигла наших ушей, рациональное «я», упреждая вероятность, что страсти увлекут нас к гибели, крепко привязывает свое тело к мачте, лишая шанса поддаться соблазну. Мы отправляемся в супермаркет сытыми — и проходим мимо чипсов и пирожных, перед которыми не устояли бы, будь мы голодны. Мы поручаем работодателю удерживать определенную сумму из заработной платы и перечислять ее в пенсионный фонд, чтобы в конце месяца не столкнуться с искушением потратить излишек на развлечения.

Более того, с помощью Одиссеева самоконтроля можно выйти на следующий уровень и отсечь саму возможность оказаться перед выбором или, по крайней мере, затруднить этот выбор. Предположим, мысль о получении зарплаты без удержаний настолько соблазнительна, что мы не можем заставить себя подписать заявление на ежемесячный вычет. Чтобы не столкнуться с этим соблазном, мы можем позволить работодателю сделать за нас этот выбор (как и другие выборы, которые пойдут нам на пользу на длительном промежутке времени), по умолчанию включив всех работников в обязательную программу пенсионных накоплений, — в таком случае не присоединение к программе, но отказ от нее потребует от нас совершения определенных действий. В этом заключается сама суть той философии управления, которую правовед Касс Санстейн и поведенческий экономист Ричард Талер причудливо окрестили в своей книге «Nudge. Архитектура выбора» (Nudge: Improving Decisions About Health, Wealth, and Happiness) либертарианским патернализмом. Они утверждают, что с нашей стороны было бы разумно наделить правительство и бизнес правом иногда привязывать нас к мачте — только не крепко, а так, чтобы мы могли при желании освободиться. Основываясь на исследованиях особенностей человеческого мышления, эксперты могли бы создать в нашей среде обитания такую «архитектуру выбора», чтобы людям стало сложнее поддаваться вредным искушениям вроде избыточного потребления, бесхозяйственности и воровства. Общественные институты могли бы патерналистски действовать так, как будто они знают, что для нас лучше, но при этом оставляли бы нам право развязать веревки, пожелай мы взять ответственность на себя (чего на самом деле хотят немногие).