Рациональность. Что это, почему нам ее не хватает и чем она важна

Все эти аргументы соединены в известной байке. Человек, приговоренный к повешению за оскорбление султана, предложил суду сделку: если ему дадут год, он научит султанова коня петь, и тогда его должны будут отпустить на свободу. Когда он вернулся на скамью подсудимых, сосед спросил его: «Ты сошел с ума? Ты только оттягиваешь неизбежное. Через год тебе придется дорого заплатить». Но тот ответил: «За год что угодно может случиться. Может, султан помрет, а новый меня помилует. Может, я помру — в этом случае я ничего не потеряю. Может, лошадь околеет — тогда я выкручусь. И кто знает, может, я и правда научу коня петь!»

Значит ли это, что разумнее все-таки съесть зефирку сразу? Не совсем — это зависит от того, сколько вам нужно подождать и сколько зефира вам дадут в награду за ожидание. Давайте пока забудем про старение и прочие жизненные перемены и для простоты предположим, что все возрасты равноценны. Допустим, шанс, что в вас ударит молния, равен 1 % в год. Следовательно, вероятность, что этот год вы благополучно переживете, составляет 0,99. Каковы шансы, что вы протянете два года? Для этого нужно, чтобы молния промахивалась два года подряд, вероятность чего равна 0,99 × 0, 99, то есть 0,99² или 0,98 (в этих вычислениях мы подробнее разберемся в главе 4). За три года она составит 0,99 × 0,99 × 0,99 или 0,99³ (0,97); за 10 лет — 0,99¹⁰ (0,90); за 20 лет — 0,99²⁰ (0,82) и так далее — это называется экспоненциальным затуханием. Итак, принимая во внимание вероятность, что вы так и не попробуете дополнительного зефира, зефирка в руке стоит девяти десятых зефирки в небе (через 10 лет). Дополнительные угрозы — вероломный экспериментатор, шанс, что вы разлюбите зефир, — могут изменить цифры, но не логику рассуждения. Будущее рационально дисконтировать экспоненциально. Вот почему экспериментатору приходится вознаграждать ваше терпение тем большим количеством зефира, чем дольше вам приходится ждать, то есть выплачивать вам процент. Процент нарастает экспоненциально, компенсируя экспоненциальное затухание ценности будущего для вас сегодняшнего.

Это, в свою очередь, означает, что жить настоящим может быть нерациональным по двум причинам. Во-первых, мы можем дисконтировать будущее слишком резко, то есть ценить его недостаточно при данной вероятности, что мы до него все-таки доживем, и том объеме удовольствия, которое оно нам принесет. Такую нетерпеливость можно выразить количественно. Шейн Фредерик, автор теста когнитивной рефлексии, с которым мы познакомились в предыдущей главе, предлагал своим респондентам гипотетический зефирный тест, используя подходящие для взрослых вознаграждения, и обнаружил, что большинство (особенно те испытуемые, что поддавались соблазну дать простой, но неверный ответ в тесте когнитивной рефлексии) предпочитали 3400 долларов немедленно 3800 долларам через месяц, то есть отказывались от инвестиции под 280 % годовых[80]. В реальном мире около половины американцев предпенсионного возраста не отложили на старость ни цента — они словно бы вообще не рассчитывали дожить до старости (собственно, большинство наших предков до нее и не доживали[81]). Когда Мардж Симпсон предупредила своего мужа Гомера, что он еще пожалеет о своем поведении, тот ответил: «Это проблема будущего Гомера. Ох, не завидую я этому парню».

Поиск оптимальной ставки дисконтирования будущего — проблема, с которой мы сталкиваемся не только как отдельные личности, но и как общество в целом, когда решаем, какую долю национального благосостояния потратить на благо будущих поколений и собственных состарившихся «я». Без дисконтирования тут не обойтись. И не только потому, что принесенные нами жертвы пропадут втуне, если астероид погубит нас, как динозавров. Помимо этого, мы не знаем, что готовит нам будущее, какие технологические прорывы нас ждут, и наша неосведомленность растет экспоненциально: тем быстрее, чем дальше в будущее простираются наши планы. (Кто знает? Может, мы и правда научим коня петь.) Было бы глупо, если бы столетие назад предки экономили бы на себе ради нашего блага — скажем, не строили бы школы и дороги, а забивали склады «железными легкими», чтобы подготовить нас к эпидемии полиомиелита, — учитывая, что мы сейчас в шесть раз богаче и давно решили кое-какие из проблем, которые их беспокоили, столкнувшись с новыми, о которых они и помыслить не могли. И в то же время мы проклинаем их недальновидные решения, жить с последствиями которых приходится нам: загрязнение окружающей среды, истребление биологических видов и городские планировки, приспособленные под нужды автомобиля, а не человека.