Рациональность. Что это, почему нам ее не хватает и чем она важна

Утверждения (1) и (2) — фактические посылки; условимся считать их истинными. Утверждение (3) — импликация, и она не вызывает возражений. Утверждение (4) не вытекает из (3) автоматически, но этот разрыв можно преодолеть в два приема. Во-первых, нам потребуется опущенная Янгом (но обоснованная) импликация (2а): «Если американцы лишатся работы, у них не будет источника дохода», а во-вторых — (валидное) отрицание консеквента утверждения (3): «Чтобы будущее не стало мрачным, американцы должны иметь источник дохода». Однако при внимательном рассмотрении мы увидим, что антецедент высказывания (2а) «Американцы лишатся работы» не был заявлен. Все, что у нас есть, — это (1): умнейшие в мире люди предрекают, что американцы лишатся работы. Чтобы перейти от утверждения (1) к антецеденту утверждения (2а), требуется ввести еще одну импликацию, (1а): «Если умнейшие люди мира что-то предрекают, то так и произойдет». Но нам известно, что это ложная импликация. Эйнштейн, к примеру, в 1952 г. заявлял, что лишь учреждение мирового правительства (Р) помешает надвигающемуся самоуничтожению человечества (Q): (Если не Р, то Q). Однако никакого мирового правительства не появилось (не Р), а человечество все еще не самоуничтожилось (не Q; по крайней мере, если слово «надвигающееся» означает «в ближайшие десятилетия»). И наоборот, верными могут оказаться предсказания не умнейших в мире людей, но экспертов в соответствующих областях знания — в данном случае в области истории автоматизации. А некоторые из них как раз предрекают, что на смену каждому рабочему месту, исчезнувшему в ходе автоматизации, придет новое, которого мы и представить себе не можем: безработные операторы вилочного погрузчика переквалифицируются в мастеров по удалению татуировок, или в дизайнеров костюмов для персонажей видеоигр, или в контент-модераторов соцсетей, или в кошачьих психиатров. В таком случае все рассуждение рассыпается — трети американцев не грозит потеря работы, и безусловный базовый доход окажется преждевременной мерой по предотвращению несуществующего кризиса.

Цель этого упражнения — не раскритиковать Янга, который заслуживает уважения хотя бы за откровенное выражение своих взглядов, и не предложить рисовать логические блок-схемы для каждого попавшегося нам на глаза рассуждения — это было бы весьма утомительно. Но навык формальной реконструкции, пусть даже частичной, сплошь и рядом помогает докопаться до ложных заключений и опущенных посылок, которые иначе было бы сложно заметить в любом рассуждении; эту привычку стоит выработать всем.

Критическое мышление и неформальные ошибки

Формальные ошибки вроде отрицания антецедента можно обнаружить в процессе формальной реконструкции рассуждения, но ошибки, которые мы совершаем в дискуссиях куда чаще, невозможно классифицировать таким образом. Вместо того чтобы грубо нарушать формальную логику высказываний в рассуждении, спорщики зачастую прибегают к ряду психологически убедительных, но интеллектуально сомнительных уловок. Их называют неформальными ошибками, и фанаты рациональности дают им особые имена, коллекционируют их десятками и перечисляют (наряду с формальными ошибками) на интернет-страницах, плакатах и мнемонических карточках, а также в программах курсов «критического мышления» для первокурсников[122]. (Я тоже не удержался; загляните в алфавитный указатель когнитивных ошибок и искажений.)

Многие из неформальных ошибок непосредственно вытекают из одного свойства человеческого мышления, которое настолько прочно в нас укоренено, что когнитивные ученые Дэн Спербер и Уго Мерсье^{14} считают его фактором естественного отбора, способствовавшим формированию нашего разума. Нам нравится побеждать в спорах[123]. В идеальной ситуации верх одерживает сторона, которая наилучшим образом обоснует свою позицию. Но мало кто может похвастаться раввинским терпением, необходимым, чтобы формально реконструировать рассуждение и оценить его истинность. Обыденную речь скрепляют интуитивно понятные связки, которые позволяют нам улавливать ее смысл, даже если аргументация не отличается талмудической четкостью. Умелые спорщики могут эксплуатировать эти наши привычки, создавая иллюзию, будто поставили свое высказывание на крепкое логическое основание, в то время как оно беспомощно болтается в воздухе.