Раубриттер

Вмятины, заусенцы, заклепки… Этот доспех был не нов, он понял это мгновенно, по одному только прикосновению. Не миланской работы, определенно, очень уж грубо, как для миланских мастеров, славящихся своим искусством. Не продукт Золлингена, о броне кузниц которого слагают легенды. Может, толедская работа? Тоже едва ли – тамошние доспехи славились ювелирной сложностью ходовой части, тогда как здешняя была архаична и откровенно грубо устроена. Только бы не нюрнбергский – нюрнбергские доспехи отличались капризностью в эксплуатации и не самым удачных набором вооружения…

Плевать, решил он, не в силах выпустить из объятий бронированную сталь, впитавшую в себя весь холод Альб. Пусть хоть нюрнбергский, хоть аугсбургский или даже гуннский.

Рыцарь – это не доспехи, а то, что внутри них. Магнебод был рыцарем, даже выбравшись из своих лат. И он, Гримберт Туринский, тоже рыцарь.

- Где здесь лестница? Помоги мне ее нащупать.

- Да нет здесь лестницы, мессир. Пара выемок в броне разве что. Ногу сюда… Нет, выше… Да. Стойте, сейчас подсоблю…

Берхард оказался прав, поднявшись на две ступени, он ударился головой о что-то твердое и, подняв руку, нащупал округлую рукоять люка. Непривычно низко, даже лестница не нужна. Какого же он роста? Футов восемь-девять? Меньше, чем он надеялся. Больше, чем он мечтал.

Люк долго не поддавался, видно, успел знатно примерзнуть за все то время, что доспех стоял тут, под Бледным Пальцем. Но Гримберт, стиснув зубы, поворачивал ручку с такой силой, будто от нее сейчас зависела его жизнь. В какой-то смысле так все и было.

Люк распахнулся с протяжным скрежетом, напоминающим скрип железной девы, ждущей свою следующую жертву. Гримберт нащупал на его внутренней стороне еще одну выемку, уперся в нее, подтянулся – и вдруг оказался внутри.

Тесно – первое, о чем он подумал. Попытавшись вытянуть руки в стороны, он тут же наткнулся на стены кокпита, покрытые грубой кевларовой обшивкой. Невероятно тесно. Это походило даже не на кокпит, а на тесный сундук, в котором невозможно было выпрямить ноги. Даже в учебных доспехах, которые Гримберту доводилось осваивать в детстве, было куда больше пространства. Твердая спинка пилотского сидения напоминала крышку гроба. Гримберт попытался нащупать ее регулятор, но лишь потратил впустую несколько минут – судя по всему, аскетичное убранство этого доспеха не располагало к подгонке под человеческую фигуру.

Гримберт полушёпотом выругался. Подобное устройство кокпита отдавало даже не аскезой, а усмирением плоти. Говорят, подобным образом устроены внутри доспехи некоторых монашествующих Орденов, которые ставят перед своими рыцарями целью ни на миг не забывать о тщетности всего земного и бренности плоти. Будет забавно, если ему достался как раз такой доспех.

Магнебод когда-то рассказывал, что у Ордена Камиллианцев была забавная традиция оснащать кокпиты множеством мелких острых шипов, которые постоянно впивались в тело рыцаря, но традицию эту пришлось с сожалением бросить после того, как дружине братьев-рыцарей пришлось совершить долгий марш по пересечённой местности. Чёртовы шипы под действием тряски причинили столь серьёзный ущерб человеческим телам, что оруженосцы Ордена потратили много часов, пытаясь вытащить из доспехов остатки их несчастных владельцев, превратившихся в подобие окровавленных медуз в лохмотьях монашеских ряс.

Забыв про кресло, Гримберт поспешно принялся ощупывать пальцами приборы. Их расположение показалось ему неудобным и незнакомым, пальцы то и дело замирали в воздухе, не понимая назначения верньеров, тумблеров и кнопок. Холодные и твёрдые, эти приборы казались мёртвыми кусками металла и пластика, которые не могло оживить прикосновение человеческого пальца.

Спокойно, приказал себе Гримберт спустя несколько минут. Ты знал, что доспех старый и изношенный. Это неважно. Любой доспех – это сила, тебе лишь надо пробудить её, вывести из многолетнего оцепенения.

Ядерный реактор, сердце рыцарского доспеха, был заглушен, да иначе и быть не могло. Никто не станет бросать доспех, не отключив пульсацию атомной искры. Гримберт впился ногтями в ледяную приборную панель, точно она была мертвецом, которого могло пробудить резкое касание. Ему надо во что бы то ни стало завести реактор, но чтобы сделать это, потребуется сперва завести автоматику приборной панели, служащую посредником между человеческим мозгом и исполинским стальным телом.

Приборы молчали. Что ж, специально для этих целей доспех должен быть оборудован вспомогательным двигателем, превращающим топливо из баков в живительный электрический ток. Но если он и был, Гримберту не удавалось запустить его. К тому же, подумал он, ощущая, как в сердце медленно вползает холод Альб, доспех должен был простоять здесь чертовски много лет. Любое топливо в баках за такой срок должно было разложиться или замёрзнуть.