Раубриттер (I. - Prudentia)

«Багряный Скиталец» развернулся к новому противнику. Его жалких пулеметов хватило бы разве что поцарапать краску на груди великана, но даже такой возможности граф Лаубер ему не дал. Орудия вспомогательного калибра в спонсонах на его плечах дали три выверенных залпа. Монотонных, через равный интервал. Не яростный удар, но холодный математический расчет.

«Скитальца» отшвырнуло, как игрушку, в сторону полетели клочья сорванной брони. В этот раз подняться он уже не смог. Рыцарь отвоевал свое. Спасибо, старый друг, мысленно прошептал Гримберт, продолжая отступать, спасибо тебе за каждую выигранную секунду. Граф Лаубер не упустит возможность захватить тебя в плен, но не сомневайся, я выкуплю тебя, даже если мне придется заплатить за это тысячу флоринов золотом старой чеканки.

Покрытый вмятинами и пробоинами бронеколпак «Багряного Скитальца» дрогнул. Гримберт мог не верить своим глазам, но не доверять совершенным глазам «Золотого Тура» у него оснований не было. Он ясно видел, как из кабины поверженного рыцаря выбралась шатающаяся, крошечная на фоне обступивших ее стальных великанов, человеческая фигурка.

Сир Магнебод выглядел паршиво. Борода залита кровью, одна рука висела плетью, зато в другой был крепко зажат короткий меч. И использовал он его не как костыль. Шатаясь, Магнебод сделал несколько шагов по направлению к нависающему над ним «Фениксу». И поднял меч, направив его острием вверх.

Он приглашал графа Лаубера на бой. Один на один. Без доспеха. Как в старые добрые времена.

Нависший над ним «Феникс» с интересом изучал противника. Огромная человекоподобная глыба из закаленной бронированной стали. Даже холостого выстрела его орудий хватило бы для того, чтоб превратить Магнебода в пепел. Но он не стрелял. Он медленно поднял свою стальную птичью голову и взглянул на отступающего Гримберта. У рыцарского доспеха не было даже глазных отверстий, но Гримберт вдруг отчетливо ощутил на себе взгляд холодных ничего не выражающих глаз графа Женевы.

- Нет, - пробормотал он в молчащий радиоэфир, - Нет, слышишь, ты…

Механическая нога «Феникса» резко поднялась. И прежде чем Магнебод успел сделать шаг в сторону, тяжело опустилась. В страшной какофонии артиллерийской канонады сложно было различить даже отдельные выстрелы, но Гримберту показалось, будто он услышал влажный треск, с которым фигура старшего рыцаря скомкалась и пропала – будто и не существовала никогда вовсе.

Он повернулся и побежал.

***

Он чувствовал себя, как Святой Доминик Авиньонский, бегущий из ада. За Святым Домиником тоже гнались демоны, лязгая зубами, но эти демоны были не из раскаленного металла, они не грохотали за его спиной тяжелыми механическими ногами, не рычали двигателями и не лаяли стальными голосами. Святого Доминика охраняла вера, которая помогла ему спастись. Гримберт хотел бы иметь хотя бы сотую долю его веры в то, что ему удастся выбраться живым из города.

Узкие улочки Арбории, куда его загнала погоня, не были приспособлены для машины таких габаритов, как «Золотой Тур». Но он не мог позволить себе терять секунды, меняя маршрут – это играло на руку преследователям. Не сбавляя скорости, он врезался в узкие каменные устья, разбрызгивая вокруг себя стекло, камень и дерево, оставляя за спиной покосившиеся дома и их голосивших от ужаса обитателей.

Кропотливо составленная «Туром» карта была почти бесполезна. После шести часов штурма город изменился настолько, что даже его коренные жители могли не узнать окрестностей, столь сильно исказили их пламя и сталь. На месте многих улиц оказывались завалы, иногда целые кварталы лежали в руинах. Остовы домов, соборов, фабрик и особняков были похожи на дымящиеся тела огромных животных, из них торчали треснувшие кости колон и перекрытий.

То тут, то там «Тур» спотыкался о тела рыцарей – груды искореженного железа, все еще испускающего едкий дым. Гербы на их корпусах чаще всего были и надгробием и единственной эпитафией. Счастливчиков восстановят и отправят вновь защищать империю – на север, юг, запад или восток. Тех, кому повезет меньше, растащат мародеры.

Наперерез «Туру» из боковой улицы выбрался неуклюжий рыцарь в старомодном, много раз чиненном доспехе, испещренном неуклюжими следами сварки. Не иначе, какой-то небогатый барон из графской свиты, а то и просто голодный раубриттер, спешащий урвать свой кусок от добычи, пока не навалились более опасные хищники. Ни кумулятивных, ни бронебойных снарядов у «Тура» не оставалось – Гримберт влепил ему осколочный прямо в скрытую громоздким топфхельмом бронекапсулу, ощутив секундный приступ ликования. Незадачливый барон отшатнулся и повалился плашмя, подняв облако пыли, мгновенно превратившись из угрозы в препятствие.