Раунд 1. Любовный нокаут

Когда я тренировалась, готовясь к Олимпийским играм, я так не выкладывалась, и, честно говоря, столь жесткие тренировки Ремингтона приводили меня в недоумение. В тот день, например, он качал пресс, зацепившись ногами за перекладину и подтягивая торс к коленям, причем делал это с удивительной быстротой и, казалось, без малейших усилий. Он подтягивался на турнике, делал отжимания и множество других упражнений: шаги альпиниста, планку. Прыгал со скакалкой на одной ноге, потом на второй, скрещивая руки и поворачиваясь в разные стороны, так быстро, что я даже не видела веревку, которая ритмично хлестала по полу. После этого он переходил на ринг, где проводил бой с тенью или дрался со спарринг-партнером, а если партнер уставал и сдавался, переходил к тяжеленной боксерской груше или упражнялся с мячом до седьмого пота.

– Ему нравится доводить себя до последнего издыхания, – объяснил Пит, внимательно наблюдая за ним. – Если к концу дня он еще сможет махать кулаками, он устроит тренеру головомойку за то, что не загонял его до смерти.

Реми продолжал заниматься еще в течение часа, постепенно замедляя темп, и когда Лупе свистнул мне, чтобы я подошла, я ощущала себя до предела измотанной только от того, что наблюдала за изнурительными тренировками Ремингтона Тейта.

Каждое его движение выглядело таким первобытно агрессивным, что я невольно приходила в возбуждение.

Даже когда он был в тренировочных штанах и свободной майке, невозможно было не заметить рельефные мускулы его торса под мокрой от пота хлопковой тканью, а полоска голого тела над низко сидящими тренировочными штанами, обтягивающими его узкие бедра, заставляла мои груди наливаться болезненной тяжестью. Боже, что же тогда чувствуют женщины, когда кормят грудью младенца?

Меня бросало то в жар, то в холод. Изо всех сил стараясь подавить эти ощущения, я, еле переставляя ноги, побрела в угол, где Ремингтон стоял, уже сняв майку в ожидании меня. По его торсу текли струйки пота, и я знала, что тело его разгорячено, а перетруженные мышцы требуют отдыха – запасы гликогена в них истощились, уровень глюкозы в крови понижен и, когда я приближусь к нему, меня обдаст волной жара, как от горячего кренделька. При одной мысли об этом мне самой стало невыносимо жарко. Я так мечтала стать реабилитологом, помогать людям восстанавливаться, но такая работа предполагает много телесного контакта, а с таким мужчиной эта задача становилась весьма непростой. И вовсе не потому, что его мышцы намного сильнее и тренированнее по сравнению с моими, а потому, что при прикосновении к его бронзовой от загара коже я словно пьянела. Каждая клеточка моего тела оживала, и все ощущения сосредотачивались в той части тела, которая касалась Ремингтона. Боже, как же я ненавидела себя за потерю самоконтроля в такие минуты!

Я наблюдала за тем, как бугрятся его мышцы, когда он вытирался, небрежно проводя полотенцем по мокрым волосам, от чего они приобретали еще более встрепанный и сексуальный вид. На мне были кроссовки и обтягивающий спортивный костюм, не затрудняющий движений при работе, и его потрясающие голубые глаза скользили по моему телу, когда я приближалась к нему.

Ремингтон слегка запыхался и даже не улыбнулся мне, а потом опустился на скамейку, а я подошла к нему сзади и положила руки ему на спину.

Он застонал, когда я обхватила его плечи пальцами и, надавив на мышцы, начала массировать. При этом искорки возбуждения начали концентрироваться у меня внизу живота, но я постаралась подавить эти ощущения и сосредоточилась на своих движениях, пытаясь расслабить его шею, трицепсы, бицепсы. Я массировала его грудные мышцы и старалась отбросить все женские эмоции, ощущая ладонями, как сжимаются его мускулы под восхитительно гладкой кожей.

Так мы проработали каждый сустав, снимая напряжение, и время от времени он издавал едва слышный, чуть ли не мурлыкающий звук, как довольный кот. Мышцы промежности у меня при этом сжимались, и как я ни старалась их расслабить, при каждом стоне Ремингтона спазм становился еще сильнее.

За это я ненавидела свое тело еще сильнее.

Похоже, все мои усилия, направленные на то, чтобы помочь этому мужчине расслабиться, заводили меня саму просто до безумия. Я утешала себя тем, что, по крайней мере, у меня сейчас есть работа.

Дыша глубоко и размеренно, я долго растирала дельтовидную мышцу – самую мощную часть плеча Ремингтона. Растягивала ее, перекатывала пальцами, а потом перешла к небольшой надостной мышце – так называемой вращающей манжете плечевого сустава, которая показалась мне наиболее пострадавшей от нагрузок.

Он все еще прерывисто дышал, когда я закончила, только теперь и я почувствовала себя выжатой как лимон.

Тут раздался свисток Тренера.

– Ну на сегодня хватит. Марш в душ. А потом на ужин. Похоже, ты целого быка готов слопать сейчас. Завтра в шесть вечера ты должен быть в полной боевой готовности.

Ремингтон поднялся с пола, где мы работали над его спиной, и я вместе с ним. Его голубые глаза сверкали, и он сжимал мои пальцы чуть дольше, чем я ожидала.

– Тебе еще не надоело со мной возиться?