Равки

Они сошлись, коснулись перчатками. Его противник покачался на носочках, привыкая к покрытию и сразу хуком проверил оборону. Виктор закрылся, ответил тем же. Парень стремительно увернулся и ушёл влево. Единственная горящая в зале лампа оказалась за его спиной. Шумилов оценил, он с первых секунд понял, что просто не будет.

Парень улыбался так, будто танцевал с красивой девушкой, а не дрался с незнакомым офицером. Двигался он легко и точно, телом владел абсолютно, боксировал азартно и напористо, но каждый раз, когда Виктор пытался достать увлёкшегося противника, натыкался на жёсткую защиту, которая сменялась новой атакой. Шумилов сам был таким, но с годами набрал мощь и растерял лёгкость. Такого сильного противника у него ещё не было: у парня оба достоинства были на высоте. Шумилов улучил момент, когда парень в пылу атаки приоткрылся. Его прямой в голову был стремительным, но апперкот лейтенанта Виноградова был чуточку быстрее.

Через минуту лейтенант виновато заглядывал ему в глаза и протягивал граненый стакан с водой, а Виктор проверял языком зубы. Челюсть саднила: бились они без шлемов, но его это не беспокоило. Проигранный Виноградову поединок сулил новые бои: азартные, сложные, нескучные, – и Виктор был счастлив. Наверное, под влиянием этого радостного ожидания он и предложил лейтенанту пойти с ними на охоту. Валентиныч не одобрил, но отзывать приглашение офицеры не стали: недостойно как-то.

Лес поредел. Папоротник сменился белесым ягелем с кровавыми каплями брусники. Саня стоял на краю каменной скалы и тяжело дышал. Виктор остановился рядом, он удивлённо покосился на молодого и понял, что задыхается тот от восторга.

Он прибыл сюда сразу после севастопольского училища. Салага, думал, едет на советский север, а попал на другую планету. Из города раскалённых белых камней, пропитанных бензином и йодом, многолюдного, узкого, суетливого – в бескрайний простор тундры и холодного моря, где тот же йод, но приглушённый, смешанный с грибами, мокрым мхом, и ваксой с собственных ботинок. Он стоял на краю скалы, вдыхал отравленный севером воздух и гнал напитанную им кровь по венам в мышцы, пропитывался, врастал. Этот воздух только раз пусти в лёгкие и не забудешь никогда.

Сопка, на вершину которой они забрались, оказалась кратером, заполненным прозрачной водой. Дальний край озера терялся в дымке, а слева от них в озеро выдавался каменистый мыс. Спросил бы кто у лейтенанта Виноградова, был он в своей жизни счастливее, – ответит: "Пока нет".

Волков склонился к уху Шумилова и еле слышно прошептал:

– Провала нет.

– Какого провала? – так же тихо переспросил Виктор.

– Мы на Двуглавой, посередине должен быть провал. Мы его снизу видели. Где он? И откуда вообще вот это всё? Сопка не была такой большой, когда мы на неё поднимались.

Шумилов не ответил, и Волков задумчиво потёр переносицу.

– Ладно, чего гадать? – сказал он. – Дымом с этой стороны тянуло. Сань, дымы оттуда?

Саня кивнул и первым поскакал по валунам.

– Эй, архар2, помедленнее! – зычно крикнул Шумилов. – Камни скользкие. Улетишь – тащи тебя потом на горбу!

Только сказал, как Саня покачнулся, взмахнул руками, хватаясь за воздух. Волков закатил глаза, Шумилов зло сплюнул. Лейтенант сверкнул крепкими зубами. "Всё штатно, товарищи офицеры!", – махнул он рукой и спрыгнул на следующий камень.

Дымом тянуло из-за мыса. Волков переломил ружьё и загнал в ствол недостающий патрон.

– Бережёного Бог бережёт, – сухо ответил он на удивлённый взгляд лейтенанта.

Шумилов потянул носом.

– Рыбу коптят, – сказал он.

У молодого громко заурчало в животе.

За краем скалы висела растянутая на кольях сеть с красными деревянными поплавками. Дальше, за ней, на сосновом пне в человеческий рост, торчал небольшой сруб с двускатной крышей.

– Это что за избушка на курьих ножках? – Саня в изумлении уставился на опытных товарищей.

– Лопарский лабаз3, – разрушил сказку Волков и убрал ружьё за спину. – На свае, чтобы не отсыревало, и медведи не растащили. Идём, лопари4 народ мирный.

За амбаром на широком уступе под самой скалой стояла добротная бревенчатая изба, крытая дёрном. Таким же дёрном зеленела крыша низкого домика со скошенными стенами рядом. Посреди каменистой площадки горел костёр, а из маленького сарая за ним исходил восхитительный пряный запах копчёной рыбы.

– Ни собак, ни оленей, – задумчиво сказал Волков.

– А что, если лопарь, так обязательно олени должны быть? – спросил Саня.

– Те, кто оленей не разводит, Сань, давно в города перебрались. В Ловозере их много. Те, что остались в тундре – кочуют между пастбищами и зимовками, олени для них – вопрос выживания.

– А собаки тут – средство раннего оповещения о приближении противника в лице медведя, – добавил Шумилов. – Ладно, чего гадать? Нас уже заметили. Кто-то из окна выглянул.

И правда – скрипнула дверь и за порог шагнула женщина неопределённого возраста, так бывает с теми, кто живёт на природе. Ей могло быть и сорок, и шестьдесят. Огрубевшую сухую кожу покрывал сероватый загар. Ярко-голубые глаза смотрели на вооружённых чужаков без страха.