Равнение на президента!

Двухметровый дядя, уроженец, может быть, даже этого милого селения, почесал темя.

– Пошел-ка ты отсюда, – калитка перед носом Валетова захлопнулась. Фрол услышал удаляющиеся шаги.

– Подожди! – крикнул Валетов. – Сто рублей дам, – тишина. – Двести дам... триста... четыреста дам – поговорю с хозяином и уйду! Дело у меня!

Калитка снова открылась.

– Пятьсот.

Фрол полез в штаны и отдал оговоренную сумму. Несмотря на то, что у него теперь осталось не слишком много денег, все равно: если не получится разговор, он доедет до Чернодырья и на оставшиеся деньги. Но имело смысл пообщаться с тем, у кого посреди поселка стоит трехэтажная вилла.

Громила вел его по выложенной цветными плитками дорожке и время от времени смотрел в лицо Фролу, но тот не подавал никаких признаков восхищения окружающим его миром. Он спокойно вошел на крыльцо, где его попросили подождать. Унизительно вот так вот стоять на улице и рассматривать увядшие цветочки в клумбах, пока охранник договаривается с хозяином о встрече. Здоровый дяхон отсутствовал недолго, а когда он вышел, Фрол заулыбался и стал заискивающе смотреть в лицо детине.

– Ну как?

В ответ на это здоровяк схватил пацана за шиворот, приподнял его в воздух и понес обратно к калитке.

– Велено гнать в шею. Уж извините.

Валетова вышвырнули на улицу, словно котенка. Он едва не попал под колеса проезжавшей мимо легковушки. Встав и отряхнувшись, Фрол поглядел по сторонам.

Ну что же такое? Самый богатый дом, и там, внутри него, сидит самый богатый чувак во всем этом поселке. Почему он не может поговорить с простым солдатом, переодетым в «гражданку»? Почему товарищ не делает снисхождения к мучающемуся не по своей воле?

Валетов пошел вдоль забора.

Хорошо, что у них собак нету. Вместо собак – двуногие скотины. А они не кусаются, только вот норовят порою свою силу показать, схватить небольшого бедного мальчика за шкирку и выбросить его подале, чтобы не путался под ногами. А сволочь двухметровая ведь деньги забрала, а с хозяином так и не свела. Нехорошо это, несправедливо.

* * *

Лев Генрихович Шмидт, по прозвищу Лева Ша, рассматривал грудь. Грудь принадлежала одной из местных барышень и была белой, высокой и упругой (дальнейшее описание мы здесь опустим, так как книга не про грудь). Лева Ша вместе с крашеной длинноногой блондинкой лежали в чем мать родила на огромной кровати в спальне третьего этажа и время от времени прикладывались к бутылкам с шампанским, пить из рюмок – это непрактично. Бутылка заканчивается раньше у опытного человека, чем у начинающего – фужер. Несколько пустых посудин стояли рядком около кровати, свидетельствуя о достаточно длительном общении между крутым и приглашенной дамой сердца.

Валетов, опираясь краешками ботинок в оконную раму, завис перед стеклом, ему было не до бутылок. Обвязавшись веревкой, он спустился к окну третьего этажа с крыши, и одно неверное движение – полетит дальше вниз. Через несколько метров его, конечно, веревка попридержит, но будет больно, когда петля затянется на груди. Фрол задержал в легких воздух и вежливо так, негрубо совсем, постучался в окно.

Лева Ша обернулся, вытаращил глаза и одновременно рукой и одеялкой прикрыл белую, высокую и упругую... нет, не угадали, попку. Сам не стесняясь собственной наготы, подошел к окну и стал внимательно разглядывать Валетова, трясущегося от напряжения.

– И че те, милый, надо? – спросил Лева Ша, запуская пятерню в давно уже не густые волосы.

Фрол не слышал, о чем его спрашивают, так как новенькие пластиковые окна не пропускали, прямо как в рекламе, ни шума, ни пыли, но по лицу видел, что мужик, забавлявшийся с девчонкой, не сердится. Фрол жестом показал, что неплохо было бы окно открыть, для того чтобы он наконец залез внутрь. Лева Ша скрестил руки на груди и стал уже молча смотреть на объект, пытавшийся удержать равновесие и не пролететь ниже.

– Левочка, что он от тебя хочет? – завернувшись в одеяло, высокая блондинка подошла к окошку и тоже стала разглядывать Валетова. – Ой, какой маленький! – тут же поделилась она.

– Дура ты, – Лева Ша продолжал чесать собственную репу, – может, это киллер. Сейчас возьмет нас: пух! пух!

– Да какой он киллер? Он мальчик, – не унималась девица. – Впусти его скорее. Он же замерзнет – там холодно, ветер. Ноябрь же на дворе!

Лева Ша скривился:

– Ну ты даешь! Это я тут решаю: кого впускать, кого выпускать, в кого входить, из кого выходить. Тебе все ясно? – Он отправил ее обратно на кровать, поддав под зад коленом. – Лежи, не твоего ума дело.

Вернувшись к окну, Лева Ша все-таки смилостивился и втянул Валетова внутрь. Фрол стоял и смотрел на мужика. Мужик глядел на Фрола. Наконец Валетов улыбнулся и, сморщив собственную моську, сообщил:

– Извините. Я хотел бы поговорить с хозяином этого дома.

Лева Ша поглядел вниз, увидел, что он без трусов, снова посмотрел на Валетова, потом снова вниз и, подойдя к кровати, нашел халат и оделся.

– Чем обязан?

У Фрола речь уже была готова: