Равника

Не будь эти муравьи столь оскорбительно самоуверенными, я бы, пожалуй, даже счёл их забавными. Неужели Налаар, Белерен и прочие их маленькие друзья действительно верят, что могут спрятаться от Никола Боласа?

Нет, дракон ощутил прибытие каждого из них в тот самый момент, когда они ступили в Равнику. Как они до сих пор не поняли, что Болас отслеживал каждый шаг, каждое движение «Могучего Дозора»? Поистине, эти так называемые герои были ещё наивнее, чем он предполагал.

Белерен, Джура, Тефери и эта женщина-азориус, Лавиния, находились на площади прямо под ним, питая нелепую уверенность в том, что какое-то жалкое заклятье невидимости сможет скрыть их от разума Старшего дракона. Даже его слабый братец Угинь, и тот заметил бы их присутствие. А они решили, что сумеют одурачить Боласа?

А их союзники? Златогрив, Налаар, Баллард и Карн по-прежнему оставались внутри Канцелярии. Болас вынужден был признать: то, что во время открытия Моста им всем удалось выжить, следовало считать маленьким чудом. Но это будет последнее чудо, которое они увидят сегодня.

Весс, разумеется, уже заняла свою позицию, готовая исполнить любую прихоть хозяина ради спасения своей татуированной мистическими знаками шкуры. Ещё один его приспешник, Баан, охранял Бессмертное Солнце.

Болас простёр свой разум шире. Сколько ещё мироходцев находилось сейчас в Равнике? Вот незнакомый ему мальчишка, недавно зажёгший Искру и насквозь пропахший Гобаханом. Он был совсем рядом, как и этот вор Фэйден. Бывшие марионетки дракона, Кайя и Зарек, тоже направлялись сюда после того, как порознь попытались отстоять власть внутри своих гильдий, которые они теперь по умолчанию возглавляли (никто из них не добился в этом значительных успехов, поскольку своим возвышением оба были обязаны Боласу. Когда они отказались служить ему, дракон, в свою очередь, отказался от них. А без его поддержки они не сумели бы отстоять даже кусок мясного пирога, не то что власть в гильдии). Точно так же «гильдмейстер» Рейд сидел у костра в груулском котловане, стараясь не растерять свой хилый авторитет. Болас мог бы помочь ему, если бы захотел, и даже подумывал об этом. Ведь возвышению Рейда тоже поспособствовал он. Но сейчас он не видел в этом смысла. Больше от Рейда не было никакой пользы.

Кроме одной.

Всего пару минут назад на другом конце города появились Тамиё и Киора, и теперь искали членов Дозора. По отдельности на зов Маяка откликнулись Нарсет и Самут.

И буквально только что ещё один мироходец возник на территориях Ракдоса.

Кто там у нас? Ах да. Об Никсилис. Этот, по крайней мере, хоть немного интересен. Впрочем, пожалуй, «интересен» — не вполне подходящее слово. Чуть менее скучен?

Их прибывало всё больше. И это только начало. Болас знал все их имена; все их способности. Их сильные и слабые стороны. Малейшие трещинки в их броне. Осведомлённость давно стала его вторым именем. До конца дня на зов Маяка Нив-Миззета прибудут несколько сотен мироходцев. Изобретение было запасным планом этого инфантильного дракона. Если все прочие затеи провалятся, Зарек должен был активировать Маяк и призвать мироходцев, которые придут и спасут мир. Поскольку все прочие затеи действительно провалились, поскольку Болас превратил Миззета в груду обгоревших костей, Маяк был активирован. И ни одна из этих жалких пародий на разумное существо даже не заметила, что именно Болас заронил идею создания Маяка в то, что Нив-Миззет с гордостью именовал своим «Пылающим Разумом».

Болас не удержался от улыбки.

Мироходцы всё прибывают — может, и не все, но их будет достаточно. Вполне достаточно.

Последовав за Маяком, они будут заперты в Равнике силой Бессмертного Солнца и окажутся во власти махинаций Боласа. Его план работал с точностью часового механизма. Теззерет находился в Амонхете, и уже позвонил в первый колокол этих часов судного дня, открыв Мост.

Болас понял, что злорадствует, и на миг задумался, подобает ли такая эмоция его высокому статусу. Он решил, что ему не в чем себя упрекнуть. До сих пор ни один из его противников так и не преподнёс Старшему дракону никаких сюрпризов. Ни один. Единственное, что вызвало у него по крайней мере подобие удивления — то, насколько плохо Дозор подготовился к этому дню. После той жестокой расправы, которую он учинил над ними в Амонхете, можно было надеяться, что для нынешней встречи с ним они припасут хотя бы какой-то план.

Хоть что-нибудь! Конечно, он был бы глупым и безнадёжным, но это, по крайней мере, была бы стратегия.