Равнины ясности (ЛП)

Пока той ужасной и невероятной ночью моя жизнь не изменилась, впоследствии став почти неузнаваемой из-за тех нескольких украденных мгновений, проведенных на грязном ковре в богом забытом номере мотеля.

Я чувствовал. Я обнимал. Я пробовал на вкус. Я стал.

Теперь… ничто уже не будет, как прежде.

Ничего не изменилось. Но ничто не будет, как прежде.

***

Отель «Лучший на западе»

Оксфорд, штат Северная Каролина

Пятница, 08:07

Я сталкивался с множеством поистине жутких вещей, но клянусь, что ни одна из приходящих мне на ум не может сравниться с тем, что меня ожидает этим утром: поездкой вместе со Скалли в машине невыспавшимся. Не самая лучшая комбинация в последнее время. Вообще-то, это самый что ни на есть подходящий рецепт потенциальной катастрофы, для которого я всю предыдущую ночь готовил нужные ингредиенты.

Время, проведенное в дороге сюда, было просто пыткой – молчание временами казалось таким плотным, что я почти ожидал увидеть вмятины на машине, когда мы наконец выберемся из нее к чертям собачим. Перспектива повторения этой поездки представлялась лишь слегка предпочтительнее того, чтобы вновь оказаться придавленным сеткой и измазанным инопланетной нефтью.

Как сказала бы моя покойная еврейская бабушка: о горе!

Когда мы рядом, это похоже на попытки постоянно обходить разверзнувшуюся подо мной пропасть, но каждый раз, несмотря на все проявленные меры предосторожности, я все равно падаю в нее.

Теперь я стараюсь контролировать себя рядом с ней - правда, стараюсь - но, прибегая к старому как мир оправданию, не будьте ко мне слишком уж строги, я ведь мужчина, и у меня есть свои пределы. (Господи, даже я признаю, как ужасно это звучит). Мои мысли и так достаточно ужасны, а если они еще и приходят мне в голову, когда Скалли находится на расстоянии вытянутой руки, то все становится только хуже. Моя выдержка не безгранична, и, видимо, поэтому в последнее время обстановка так накалена. Мое терпение истощилось.

Я наивно полагал, что в конечном итоге станет легче, что, несмотря на мою собственную внутреннюю борьбу из-за произошедшего в Дейтоне, у нас все будет хорошо. Я ни разу не вызывал ее на разговор об этом, и Скалли… ну, она ничем не выдает своих чувств. Ничем. Если у нее и остались какие-то остаточные воспоминания о той ночи, я последний человек, который об этом узнает. Ее эмоции так хорошо скрыты, что это пугает меня до чертиков.

Проблема в том, что мы никогда этого не обсуждали. То есть совсем не обсуждали. Я знаю, она предпочитает, чтобы так оно и оставалось впредь, но мне кажется предательством игнорировать это, словно ничего и не произошло.

Она не просила об этом прямым текстом, это не в стиле Скалли, но молча потребовала от меня снять с нее ответственность, и так было с самого начала.

Прецедент для этого был создан уже на следующее утро после…

Я помню, как проснулся в кровати четырнадцать часов спустя абсолютно голым; все тело было липким и болело… но при этом я чувствовал себя свободным, отдохнувшим, живым. Но я был один… это не должно было меня удивлять, учитывая взрывоопасный характер того, как мы наконец сошлись. Я просто не осознавал последствий этого. Я не хотел их осознавать.

Те первые мгновения я чувствовал только облегчение. Мой разум был благословенно чист, и какие-то несколько секунд я просто существовал, ощущая себя человеком впервые за последние дни.

Это было так просто и прекрасно… и не могло продолжаться долго.

Когда осознание этого обрушилось на меня, когда оно действительно обрушилось на меня, я был совершенно растерян. События предыдущей ночи наводнили мое сознание; стремительная приливная волна сногсшибательных воспоминаний нахлынула на мой разум. Я был ошеломлен, уязвим, мои эмоции внезапно оказались так близко к поверхности, что, если бы я укололся иголкой, то увидел бы, как они вытекают из меня вместе с кровью. Ее запах все еще оставался на моей коже, и без всяких видимых причин или по всем возможным причинам, на глаза навернулись слезы, когда мой мозг уцепился за ту единственную мысль, что имела значение прежде и будет и впредь: Скалли.

Это была Скалли.

Я взял себя в руки достаточно для того, чтобы принять душ, одеться и прошаркать к двери в ее номер, зная, что мне надо увидеться с ней.

Когда я тихо постучал, будучи готовым заглянуть ей в глаза, поблагодарить и признаться в своих чувствах раз и навсегда, навстречу мне вышла моя напарница, в которой не осталось ни следа той женщины, что была со мной прошлой ночью. Ее невозмутимый вид, явно свидетельствующий о восстановлении нашего статус-кво, ясно и неоспоримо давал понять, что то событие останется в лучшем случае тайным, запрещая обсуждать ту пришедшую ко мне женщину.

Все внутри меня взывало к ней тем утром, и одному Богу известно, что оно взывает до сих пор …

Я знаю, что мне следовало что-нибудь сказать … Боже, хоть что-то!.. и плевать на последствия. Я хотел. Я фактически убедил себя, что собираюсь это сделать, но когда дверь открылась, мне почудилось, что я словно бы вижу ее впервые, и оказался к этому не готов.