Равноденствие

Триптих «Из Таблиц Междуречья» просто-таки манифестирует слитность, нерасчлененность и дление: строка наращена до предела – и при этом не перегружена. «Архаически» степенный напев как будто стирает точки на концах фраз, но естественно расставленные паузы для взятия дыхания не дают читателю захлебнуться, потеряться, помогают сохранить ясность присутствия.

…И тогда пробудившийся – дожди и засуху похожим даром
считает, удары яростной кисти совмещая на высохшем полотне
с плавным движением мастихина, чтоб стать жёлтые вихри шаром
подсолнуха с зелёным покоем стебля могли и, продолжаясь на дне

взгляда на них, обретали объем и запах с каждым звуком и вдохом
вместо дерева, которое было запретным, чтоб с континентов несли
к созданному цветку – семена акации и аниса, оправдывая Енохом
отчаянье от изгнания и двигая спутники по орбите вокруг Земли…

Человек эры Потопа и человек XXI века просвечивают друг сквозь друга. Одновременно падает в землю зерно – и уже совершается посеянное когда-то будущее-настоящее. Все присутствует одновременно, в данный миг, и войти в него сейчас значит укрыться от апокалипсиса своей отчужденности («Новый год начиная сразу для всех, кто сто раз входит в один ручей»). Человек не изгнан из Рая – он сам изгоняет себя из мира, который и есть Рай. Оказывается, соединение не нужно осуществлять – только принять, ибо оно, как и вечность, тут. И смерть обращается вспять.

Им откроется сад в тот день, когда вместе услышат неровный шум.
Так звучат тела, как почки на вербе, согретые трепетом узнаванья
взаимного. И сразу потерю привычки в своё уравнение запишет ум.
И потому испуг неизбежен.
<…>

И у вокзала яблоки в вёдрах и малина в газетных кульках – к перрону
электричка подходит. Здесь шелушат подсолнух, и на прилавках улов
раскладывают рыбаки, пришедшие с тихой реки, и кот пугает ворону
возле лужи, похожей на миргородскую, и сосед, устав от колки дров,
пот вытирает со лба. Они сохраняют всё. И потому повернуть Харону

придётся в обратную сторону…
<…>

И тогда слетаются с гнёзд – разделить на всех то, чем проросло зерно
рассыпанное с рук двоих, в дар голубям с площадей Киева и Харрана.
И найденный в саду орех падает в короб сам. Не в кровь, а уже в вино
превратится вода на пиру, где хищный лев спокойно возле джейрана
ляжет. Это значит, луковка в серном озере найдена, размотано веретено
у всех лабиринтов. И вкусом коровьего молока может стать вкус айрана.
И дыхание делается непрерывным. …

Влюбленные приближают новое небо и новую землю, сеют Царство, сами того не ведая, зачастую впадая в отчаянье и томясь. Но все же, незаметно для себя, выходят из лабиринта на воздух, где «двумя живыми становятся именами». И читатель, пустивший автора дальше своего эстетического чувства и критического мышления, покидает «книгу в стихах» с верой, что все главное – ближе и роднее, чем представлялось. Что неизбежная встреча будет, возможно, не радостна, но чудесна.

Марианна Ионова

Светлой памяти отца и мамы

На концерте николая петрова

Ходите, пока есть свет.

Евангелие от Иоанна

Человек есть место встречи.

Макс Шелер