Равноденствия. Новая мистическая волна

Это была хорошая, комфортабельная клетка, высотой метра четыре и шириной метров шесть. В ней стояла кормушка, автопоилка, сидячая ванна, были даже две жёрдочки. На полу рядом валялась тёмной грудой ткань. Пол клетки был устлан газетами. По одну сторону этого сооружения находилась раскладушка, по другую — клетка нормальных размеров с сидящей там канарейкой.

Я, не отрываясь и не моргая, смотрел, как Жорик открыл дверцу Люсиной (очевидно) клетки, и моя сестра впрыгнула туда и сразу же поскакала к кормушке. Жорик проследил за ней взглядом и обернулся ко мне.

— Э, парень, — глянув мне в лицо, сказал он. — Да тебе худо. Пойдем-ка выпьем.

Следующие несколько минут прошли в тумане. Очнулся я от резкого запаха и вкуса спиртного, текущего по моему горлу.

— Она что, сошла с ума? — тихо спросил я. Какой бы ни была Люся, но всё же она моя сестра. Да и родители… — Почему? Что у вас случилось? Что ты с ней сделал? — начиная закипать, набросился я на Жорика.

Он поднял руку.

— Спокойно, парень, не горячись. Я ничего не делал. Она сама… Погоди, я тебе всё объясню. Она, Люся, не очень спокойная женщина. — Он посмотрел на меня и добавил: — Ну, ты сам знаешь. Жили мы плохо, ругались… Она ревновала, хотя, видит Бог, не было у меня никого! Работа у меня такая, понимаешь? — Я кивнул. — Ну и решила, что меня приворожили. Нагнала полный дом каких-то бабок тёмных, они ей нашептали чего-то… В общем, врывается ко мне однажды и говорит: «Ты меня обманываешь, так я сама все узнаю. Буду за тобой следить!» Я говорю, хочешь — следи, твоё дело. И на работу пошел. А когда вернулся — в гостиной свечи горят, Люська без сознания на полу валяется, а вокруг неё бабка бегает. Меня увидела и шасть в дверь. Ну, я её поймал за шкирку и тряхнул. А она мне говорит, что Люська решила из своего тела выйти и за мной летать — ну, чтобы самой всё видеть. Так эта бабка её из тела-то выпустила, а потом Люська и потерялась! В смысле, душа её.

Я не верил своим ушам. Жорик, облизав пересохшие губы, выпил и продолжил:

— Ну, я сначала бабке врезал, потом стал Люську тормошить. Она лежит, как в коме, не отзывается, я ору, бью её по щекам… И тут вижу: прямо над Люськой туман такой беленький собирается. Густеет, густеет и вдруг шасть прямо ей в ноздри! Тут Люська глаза открыла, встрепенулась, я обрадовался. Бабку отпустил и только потом уже заметил, что с женой неладно.

— А что было-то?

— Ну, есть не хочет, прыгает… В первое время взлететь пыталась…

— Что случилось-то?! — заорал я, не вынеся этой пытки.

Жорик потупил глаза, а потом неохотно ответил:

— Канарейка у нас сдохла…

— Что?! — Волосы у меня встали дыбом.

— Сдохла. Канарейка. Я бабку толкнул, она на клетку. Клетка упала. Канарейка сдохла. Кенару ничего.

Несколько минут я сидел неподвижно, а потом захохотал. Да ещё как! Из глаз текли слёзы, я трясся, икал и всё равно не мог остановиться. Эта дикая история… Я выдохнул между спазмами:

— Такты теперь… с канарейкой… живёшь… И как?..

— Нормально, — отрезал Жорик. — Куда лучше, чем с твоей сестрой было жить.

В голове у меня вертелось ещё много острот, но Жорик так набычился, что я предпочел держать их при себе. Смех потихоньку отпустил.

— Ты в это веришь? — спросил я уже серьёзно.

Жорик подумал минуту, а потом встал.

— Пойдем. Её накрывать пора.

Мы снова вошли в комнату, и всё, казавшееся мне абсурдным, вдруг стало истиной. Моя сестра сидела на жердочке и прихорашивалась точно так, как это делают птицы. Видно было, что она поела и выкупалась — на дне клетки газеты были усеяны зерном и экскрементами, а вокруг ванны пол весь вымок. Я с трудом отвёл глаза от Люси и увидел, что на карнизе сидят в ряд штук пять котов и кровожадно наблюдают за каждым движением моей сестры. Жорик тем временем накрыл Люсину клетку тяжёлым покрывалом, и кошачьи морды сразу исчезли.

— Видел? — спросил меня шурин. Я кивнул. — Сутками караулят. Да ещё этот, — он злобно махнул платком, закрывая клетку с кенаром.

— А что?

— Клеится он к ней, — пробурчал Жорик. — Ох, гад! Я вот тут чую, — он постучал по груди, — он её кадрит. Так и свернул бы шею.

Сказать на это было нечего, и мы вернулись в гостиную. Посидели, выпили и решили, что завтра я привезу родителей. После этого я пошёл спать, не думая ни о чем.

На следующий день по дороге я всё пытался подготовить маму к тому, что она увидит, но все мои старания оказались бесполезными. Только подъезжая к дому, мы поняли, что случилась беда. По двору бегал Жорик, размахивая руками и подпрыгивая, а за его спиной виднелись сквозь распахнутое окно две пустые клетки.

— Улетела! Улетела! Увел он её! — надрывался Жорик.

Выскочив из машины, мы задрали головы, и я успел заметить в голубом сентябрьском небе силуэт моей сестры… Нет, силуэт птицы.

Анна Сусид

Наваждение