Равновесие крови

– Так почти все союзники эльфов приняли нашу сторону в этом конфликте. Это как нежданное спасение, ведь во всем виноваты аристократы. – Ник пересказал Сэл, что разузнали серокрылые, какие документы были найдены. Чем именно занималась старая аристократия. – Когда об этом станет известно – поддержка эльфов будет кстати.

– И ты хочешь, чтобы я переехала к ним? – недоуменно переспросила Селеста, наблюдая, как Никлос как бы невзначай касается крышки гроба. В этой проклятой жаре будто холодом подуло, и стало зябко, так что она вновь обхватила себя за плечи.

– Нет, святая Клэрия, разумеется, нет! – возмутился он. – Мы откроем посольство, как когда-то планировали. Вы будете жить дома, и бывать там наездами. Ты ведь сама этого хочешь, разве нет? Плюс эльфы в силу своего долголетия знают очень много о прошлом Каргатов. Думаю, ты сможешь раскопать что-нибудь и об истинном организаторе заговора.

– Ник, о чем ты говоришь? – улыбнулась девушка, вновь решившись подойти к собеседнику. – Заговор в заговоре, плюс проделки эльфов и подводников… Я столько всего слышала за эти несколько месяцев! Уже похоже на паранойю!

– Да? Тогда взгляни на это! – с мрачной торжественностью объявил Никлос и руками, усиленными нориусом, сдвинул крышку гроба, которую тьма затем аккуратно положила на пол.

– Морвиусное отродье! – выругалась Селеста, в шоке глядя внутрь гроба. Она в ужасе зажала рот, не веря своим глазам.

Там должно было лежать два тела. Мужское и женское, завернутые в расшитый золотом и черным серебром погребальный саван, украшенный драгоценными камнями и бессмертными цветами. Но вместо этого перед посетителями оказалось смрадное черное месиво, от которого желудок Сэл взбунтовался, и она выскочила наружу, прощаясь с обедом, а потом и с завтраком, – настолько непередаваемо гнилостным ощущалось это амбре.

Ник застыл на месте, вглядываясь в черное полотно, покрытое маслянистой пленкой. А потом, закатав рукава рубашки, погрузил руки внутрь, и когда вернувшаяся Селеста увидела это, то опрометью бросилась наверх по лестнице к свежему воздуху. Такое прелестная кэрра вытерпеть не смогла.

Король, преодолевая отвращение, ощупывал дно, пока не наткнулся на твердый продолговатый предмет. Вытащив его наружу, он понял, что это плечевая кость, и судя по размеру, женская. Следующей находкой оказался череп матери. Ник замер, растерявшись и забыв, зачем полез в гроб. Явно не ради осквернения могилы родителей.

Стряхнув сомнения и уже догадываясь, что там на дне, Ник пустил нориус в виде импровизированного сита и вытащил наружу останки матери и погребальные драгоценности. Скелет отца закономерно отсутствовал. Ибо как еще заговорщики могли сотворить Черную пьетту, как не из его тела?.. Король мог поручиться, что и могила деда была осквернена.

Но чтобы сделать то, что они сделали, им нужен знающий человек. Тот, кто мог проникнуть в это место, – ведь даже Селеста сюда попала только потому, что Ник держал ее за руку, когда вел внутрь. Спрашивается, как удалось неизвестному сотворить свое преступление?

Выйдя на поверхность, король не стал делиться своими мыслями с потрясенной Селестой. Наоборот, он взял с нее клятву, что она никому не скажет об увиденном. Стянув рубашку и оставшись в пиджаке, Никлос насухо вытер руки, и они отправились обратно во дворец.

Им еще многое предстояло обсудить. Особенно теперь, когда оба понимали, что их отношения уже никогда не вернутся в прежнее русло. И с какой бы печалью и надеждой король ни смотрел на Селесту, она не смотрела в ответ.

* * *

Здесь очень тихо. Сверху капает вода, собираясь в небольшие лужи. От стен веет холодом, а под потолком расползается цветистая плесень, слизью покрывая каменные выступы. Ползают мокрицы и больно кусающиеся блестящие жуки. В темноте слышно, как они перебирают крошечными лапками, рискуя сорваться с поверхности и упасть на голову изможденной пленницы. Девушка не может найти себе места, ходит из угла в угол, звеня цепями, сковавшими ее тонкие ножки.

Ей смертельно хочется пить, но вода здесь – мертвая. Глухая к ее мольбам. И пить – не напиться. А жажда мучает, и она терпит. Верит, что попадет еще в морскую воду, ощутит связь со своей огромной семьей, и все наладится. Так будет. Эта вера удерживала от падения.

Русалка возвращается в пресную воду, погружается на дно, с отвращением поглядывая на человеческие ноги – кандалы мешали трансформации, так что приходилось оставаться в обличье человека. И это она перетерпит. Под водой, где изменения происходят тысячелетиями, терпение – главная добродетель.

В темнице Лакраш, на подземном уровне, среди ледяных камней, пронзительно громких сквозняков, где температура воздуха не поднимается выше десяти градусов, где нет ни мышей, ни крыс, только мерзкие насекомые, обнаженная, остриженная, низведенная до человеческого обличья принцесса подводного королевства Сэлавелия чувствовала себя комфортно.