Равные звездам

— В следующий раз роняй меня поаккуратнее, — Цукка, морщась, села на земле, баюкая левую руку. — Я, кажется, запястье вывихнула. Или сломала. Больно…

— В следующий раз не дожидайся меня, а сама роняйся в той манере, которая тебе милее, — хмыкнул Панариши. — Шаху, собирай этих. Те, которых я свалил, все живы, из ваших живы вон те двое. Итого двадцать три плюс Цом. Все на месте — три лапы чужих и лапа местных. Свяжите их как следует, Кара потом подлечит.

Карина резко обернулась. Один из мужчин стянул с лица маску и теперь широко улыбался ей.

— Сама Карина, — весело сказал Шаттах, — ты не хочешь ли заткнуть нашему разговорчивому Рису дырку в руке? А то ведь он, того и гляди, кровью истечет.

И тут Карина села на землю, обхватила голову руками и истерически засмеялась.

Четверть часа спустя, когда отпоенная каким-то успокоительным отваром и усаженная на крылечко своего дома Карина пришла в себя, залечила Панариши навылет простреленную руку и даже слегка полечила Цукке запястье — не сломанное и даже не вывихнутое, а всего лишь растянутое, Панариши вышел к вертолету и поднял руку. Затем он громко и экспрессивно заговорил на местном наречии, и несколько фраз спустя местные, так и не разошедшиеся и живо обсуждавшие случившееся, громко зароптали. Цукка и Карина переглянулись, потом дружно взглянули на Шаттаха, подпиравшего стенку неподалеку. Автомат на его плече висел дулом вниз, и стоящий рядом Матса с восхищением его разглядывал.

— Он говорит, что Дракон попытался совершить ужасное преступление — убийство Избранной Дочери, — пояснил Шаттах, искоса глядя на них сверху вниз. — Что за такое святотатство боги наказали бы всех — не только убийц, но и жителей Муммы. К счастью, духи привели его сюда, чтобы он не допустил беды. Но Дракон обязательно вернется, и вернется разъяренным, чтобы убивать всех без разбору. И теперь у жителей деревни нет другого выхода, кроме как взяться за оружие. Пожар восстания уже полыхает по всей стране, и Избранная Дочь поведет народ для того, чтобы раз и навсегда скинуть ненавистное иго. Все в таком духе. Сама Карина, у тебя на платье дырка под мышкой.

Карина опустила голову и оттопырила левый локоть.

— Даже две дырки, спереди и сзади, — констатировала Цукка. — Пуля навылет? Тебя саму не зацепило? Ох, Кара, везучая же ты у нас! Ты не забывай, тебя саму штопать некому.

— Да, чудом не задело, — вздохнула Карина. — Ну что за невезение! Только платье в порядок приведу, как оно тут же портится. Сан Шаттах, какое еще восстание?

— Чуть позже, — коротко ответил торговец и снова стал смотреть на горячо говорящего Панариши. В такт его словам люди то начинали громко роптать, то затихали и настороженно слушали. Карина погладила по голове прижавшуюся к ней Тэйсэй и тоже стала смотреть на шамана.

Пленные солдаты Дракона со связанными за спиной руками понуро сидели на земле, уставившись в землю. Дуррана среди них не было. Сразу после схватки один из мужчин в повязке на лице куда-то его увел. Трупы, включая тело Старшего Когтя, уже унесли с площади, аккуратно сложив за одним из домов. Карина смотрела на пленных и раздумывала, что с ними сделают. Тюрем здесь нет, единственным наказанием является смерть. Неужели их убьют?

Услышав свое имя, она вздрогнула.

— Сама Карина, Рис просит тебя выйти к нему, — сказал ей Шаттах.

— Зачем? — насторожилась та.

— Не знаю, — пожал плечами торговец. — Вот у него и спросишь.

Тяжело вздохнув, Карина нехотя поднялась и зашагала к шаману. Когда она подошла расстояние пяти шагов, тот неожиданно опустился на колени, протянул к ней руки и низко поклонился, почти уткнувшись носом в землю. Внимавшие ему люди немедленно последовали его примеру.

— Момбацу сама Карина! — громко произнес шаман. — Мы все приносим тебе клятву верности. Веди нас и мы пойдем за тобой! Муллахабиби ра шимахан со кура![14]

— Муллахабиби ра шимахан со кура! — в унисон выдохнула толпа. — Махам![15]

— Э-э… — Карина растерянно оглянулась. — Рис, э-э-э… я что-то сказать должна?

— Ты принимаешь клятву верности? — строго спросил шаман, поднимая голову.

— А должна? — недоуменно спросила Карина.

— Отказать означает глубоко оскорбить людей, — уголком рта прошипел шаман. — Просто скажи «я принимаю клятву».

— Я принимаю клятву! — послушно повторила Карина. — Рис, но мне не…

— Махамими со кура![16] — громко произнес шаман, кланяясь. — Хом![17]

Одним гибким движением он поднялся на ноги и поклонился еще раз.

— Представление закончено, — тихо сказал он, приближаясь к ней и склоняясь к ее уху. — Кара, я понимаю, что для тебя все слишком неожиданно, но поверь мне пока на слово — все идет по давно запланированному сценарию. Просто подыгрывай как можешь. Не волнуйся, от тебя мало что зависит, мне всего лишь требуется твое присутствие. Сейчас закончим с неотложными делами, и я все объясню.

— Сама Карина! — раздался из толпы женский голос. — Сама Карина!