Равные звездам

Она билась в полной темноте, и приступы тошноты сотрясали ее снова и снова. Кисло и противно воняло рвотными массами, набившимися в рот и даже в нос. Несколько секунд она пыталась вырваться, словно попавшая в силки птица, но в конце концов бессильно обмякла, с трудом дыша. Потом она повернула голову набок и принялась потихоньку отплевываться от противной гадости во рту.

Спокойно, сказала она себе. Спокойно. Ты жива. Ты до сих пор не умерла. Значит, вряд ли умрешь в ближайшие минуты. Спокойно. Лежи и не дергайся — только ухудшишь ситуацию. Сначала следует понять, что происходит. Она попыталась вспомнить последнее, что осталось в памяти. Мысли плыли и путались. Цукка. Они были вместе с Цуккой. Они… гуляли? Да. По Крестоцину. Саматта — они с Цуккой прилетели в гости. Да, в гости. Они встретились в аэропорту… а потом пошли гулять. А потом…

Внезапное воспоминание накатило на нее ослепительной волной. Пустынная аллея, трое с ружьями, четвертый с кинжалом, Цукка, извивающаяся в воздухе в невидимых путах, ее нападение, кинжальный удар манипулятора, пронзивший пустоту — и удар по затылку. И пустота, заполненная волнами счастья и света.

Где она? Карина попыталась пошевелить руками — и не смогла. Она лежала на какой-то доске, к которой мягкие, но прочные путы притягивали ее руки, ноги, шею и талию. Что-то мешало в носу и горле, что-то мягкое и пружинящее. Трубка? Резиновая трубка для искусственного кормления?

Она с трудом сдержала приступ бешеной слепой паники. Успокойся, жестко сказала она себе. Ты не в боксе Института. Института больше нет. Тебя похитили. Кто и зачем — непонятно, но они о своей попытке крупно пожалеют. Характерного шума в ушах не чувствуется — они даже не надели на нее блокиратор. Или надели, но его батарея уже разрядилась. Нужно лишь использовать манипуляторы…

Она привычно напрягла свои невидимые щупальца — и страшный приступ тошноты снова заставил ее забиться в своих силках. К счастью, желудок был пуст и не сумел выдать ничего сверх нескольких капель болезненной горечи. Да что же с ней происходит? Путы на горле натирали кожу и казались какими-то не такими, как на руках и ногах. Она слабо пошевелила головой, пытаясь освободиться от неприятного ощущения — и слабо застонала от отчаяния, вернее, засипела пересохшим парализованным горлом. Ошейник. Не стандартный тонкий обруч блокиратора, который она привыкла носить в самолетах, а толстый массивный ошейник. Наверняка импульсный блокиратор — тот самый, о котором Тришши рассказал ей два года назад. Мерзкое устройство, активирующееся в ответ на попытку воспользоваться особыми способностями — направленным всплеском вихревого поля буквально сминающее эффектор девианта, заставляя его биться в конвульсиях. Механизм, предназначенный для пенитенциарных заведений. С разъемом для подключения внешнего питания и автономным сроком работы в сутки — при условии, что носитель не пытается применить свои способности. Если же пытается… большой вопрос, что умрет раньше, аккумулятор или сам девиант.

Она не может сражаться — и она даже не может позвать на помощь своих через дальнюю связь.

Не паниковать, снова приказала она себе. Ее похитили, не убили. Значит, остается шанс освободиться. Она снова дернулась, тщательно следя, чтобы ненароком не задействовать эффектор. Бесполезно — путы и не думали поддаваться. Ухо скользнуло по отвратительной скользкой массе — ее собственная рвота, уже начавшая остывать. А еще она обмочилась, пока билась в первом приступе, и, наверное, не один раз: охватывающий нижнюю часть тела подгузник не смог впитать все. Воняет от нее, наверное, ужасно.

Наркотик. Ей вкололи какой-то наркотик, вогнавший ее в состояние эйфории. Именно им объяснялись золотые грезы. Плохо. Очень плохо. Некоторые наркотики вызывают физиологическое привыкание уже с первой или второй дозы. Нет, не надо думать о плохом. Не надо. Сейчас нужно понять, что делать.

Где она находится? Она попыталась прислушаться к своим ощущениям. Твердая поверхность под ней оставалась неподвижной… кажется. Голова плыла и кружилась — по-видимому, остаточный эффект наркотического воздействия. В голове вдруг всплыли страшные истории о похитителях, закапывавших свои жертвы в землю в деревянных ящиках и оставлявших так до получения выкупа. Она постаралась отогнать их. У нее в носу трубка. Наверняка ее рассчитывают искусственно кормить, чтобы она не умерла от голода и жажды. Значит, ящик придется периодически открывать. Значит, она не под землей. И, значит, ее намерены держать под воздействием наркотиков еще долго.