Раз, два, пряжка держится едва… Печальный кипарис. Зло под солнцем. Икс или игрек?

— Что ты! У мамы бы ума не хватило для такой работы. Но, кажется, они с отцом что-то такое делали по сыщицкой части. Секретные документы, международные шпионы — в таком духе. Послушаешь их, миляг, они, понятно, норовят раздуть свою роль — мы, мол, были важные птицы. Но мы в семье не поощряем такие разговоры, потому что, ты же понимаешь, приходится по многу раз выслушивать одно и то же.

— О да, — с сочувствием произнес Тони. — Это я понимаю.

На следующий день, вернувшись с работы, Дебора с удивлением заметила, что в доме что-то не так. Прошло несколько минут, прежде чем она поняла, что именно. Она позвонила и потребовала у хозяйки ответа, куда девался большой фотопортрет, всегда стоявший на комоде?

Миссис Роули была оскорблена до глубины души. Откуда ей знать? Она лично до него пальцем не дотронулась Может быть, Глэдис…

Глэдис тоже утверждала, что портрета не трогала. Приходил газовщик, рискнула она высказать предположение. Но Дебора не могла себе представить, чтобы служащему Газовой компании так приглянулся портрет незнакомой пожилой дамы, что он его присвоил. Гораздо правдоподобнее, решила она, что Глэдис просто разбила стекло, а обломки и фото выкинула в мусорный ящик, чтобы замести следы.

Однако шум поднимать она не стала. Просто надо будет попросить при случае, чтобы мама прислала новую фотографию.

А на сердце по-прежнему кошки скребли: что такое затеяла старушка? Хотя бы с дочерью поделилась. Дебора и мысли не допускала, что мать, как намекал Тони, могла закатиться куда-нибудь в чужом обществе, но все-таки странная какая-то история…

Глава 11

1

Пришла очередь Таппенс беседовать с рыбаком на конце пирса.

Почему-то она все-таки надеялась, что у мистера Гранта окажутся для нее утешительные известия. Надежды эти не оправдались. Он определенно ответил, что от Томми не поступало никаких сообщений.

Таппенс сказала, прилагая все старания, чтобы голос ее звучал естественно и деловито:

— Но ведь нет никаких причин предполагать, что с ним… что-то случилось?

— Никаких. Но допустим, что случилось.

— Что?

— Я говорю, допустим, что случилось. Как насчет вас?

— А, вы вот о чем. Ну, как… Естественно, я буду продолжать.

— Отлично. «Будет время для слез после битвы». Наша битва сейчас в самом разгаре. Время поджимает. Одно из полученных от вас сведений подтвердилось: вы слышали разговор о «четвертом»; так вот, имелось в виду четвертое число предстоящего месяца. На эту дату намечено начало вражеского вторжения в нашу страну.

— Это точно?

— В общем, да. Немцы — методичный народ. Составляют планы четко и прорабатывают тщательно. Хорошо бы и про нас можно было сказать то же. Планы — не самая сильная наша сторона. Да, так вот, четвертое — день высадки десанта противника. Теперешние налеты — это еще главным образом рекогносцировка, испытание на прочность нашей обороны, проверка нашей реакции на нападение с воздуха. Настоящий бой начнется четвертого.

— Но если вы это знаете…

— Мы знаем дату. Знаем — или думаем, что знаем, — приблизительно, где это будет (хотя не исключено, что ошибаемся). Мы приготовились, собрались с силами. Но получается опять старая история, как при осаде Трои. Они знали, как знаем и мы, каковы вражеские силы снаружи. Но необходимо узнать их силы внутри, найти воинов, спрятанных в деревянном коне! Ибо они могут передать врагу ключи от крепости. С десяток начальников на высоких постах, в жизненно важных точках, могут, издавая противоречивые приказы, ввергнуть страну в состояние хаоса, необходимое для осуществления немецких планов. Мы должны успеть вовремя добыть эту информацию.

Таппенс испуганно проговорила:

— Но я чувствую себя такой слабой, такой неопытной.

— Насчет этого можете не беспокоиться. У нас работают классные специалисты, опыта и таланта в нашем распоряжении довольно. Но когда есть измена в своих рядах, неизвестно, кому можно доверять, а кому нет. Вы и Бирсфорд — наша иррегулярная армия. О вашей деятельности никто не знает. Благодаря этому у вас есть шансы добиться успеха. Благодаря этому вы уже кое-чего добились.

— Нельзя ли приставить кого-нибудь из ваших людей к миссис Перенье? Есть же у вас кто-то, кому вы полностью доверяете.

— Уже приставили. Формально — на основании информации, что миссис Перенья — член ИРА и у нее антибританские настроения. Что, кстати сказать, правда. Но сверх того у нас никаких данных нет. Нет данных по самым важным вопросам, решающим для судьбы страны. Так что все зависит от вас, миссис Бирсфорд, не отступайтесь. Вперед — и сделайте все возможное.

— Четвертое, — сказала Таппенс. — Осталась едва ли неделя.

— Ровно неделя.

Таппенс сжала кулаки.

— Мы должны все разузнать! Я говорю «мы», потому что верю: Томми напал на след, из-за этого и не вернулся. Он идет по следу. Если бы мне тоже удалось за что-нибудь ухватиться!.. Ну, скажем, я…

Таппенс наморщила лоб, обдумывая новый план атаки.

2

— Так что сам видишь, Альберт, это осуществимо.

— Конечно, я понимаю, мэм. Но, должен признаться, эта мысль мне не особенно нравится.

— А по-моему, может получиться.