Раз, два, три, четыре, пять. Будем мы тебя...

Макс, как и планировал, заключил контракт в Китае, взявшись за строительство большого гостиничного комплекса, в связи с чем парням приходиться постоянно летать в командировки. Но как бы часто это не происходило, кто-нибудь один всегда остаётся со мной. Вот в этом самый большой плюс моего выбора. Я никогда не бываю одна.

Конечно, бытовые ссоры не обошли и нас, а после каждой мы страстно мирились в нашей кровати. Во время одной из таких, мужчины взяли меня одновременно, доведя до взрывного, ярчайшего оргазма в моей жизни.

Уже полгода, как я самостоятельно провожу несложные операции детишкам, и очень горжусь этим, особенно, видя благодарность в глазах их родителей. Гордость за меня испытывают и парни, смирившись с моими ночными дежурствами и частыми заменами. Ещё я получила долгожданный ни-дан и три раза в неделю преподаю детдомовским детишкам искусство айкидо. Мужья привыкли к моим отсутствиям, но в глубине души надеются, что я рожу, посвящу себя ребёнку и им, и, судя по всему, надежды их начинают сбываться.

Заведя меня зажигательным танцем, парни намереваются познакомить поближе с чудесами новогодних волшебников, но я протягиваю им две бархатные коробочки, перетянутые розовой и голубой лентами. У меня свои чудеса, круче, чем стриптиз, повторяющийся из года в год, мощнее совместных трёх лет.

Они открывают крышки и с интересом рассматривают два белых пластика с двумя полосками. Яр сменяет палитру эмоций, хватается за бороду и трёт волосатой тряпкой глаза, а Ник хлопает губами, как рыба, выброшенная на сушу, и чешет пах. Комичная картина голых мужиков, не знающих куда деть руки и что сказать.

— Это то, что я думаю? — сплёвывает искусственную волосню Яр и с надеждой смотрит на меня.

Киваю головой, растягиваясь в нежной улыбке и смаргивая с ресниц накатившие слёзы. Чёртовы гормоны! Только за сегодняшний день успела шесть раз поплакать и восемь истерично поржать. А ещё идти к родителям, и там, со слюнявыми пузырями радовать их новостью.

— Я стану папой? — всё ещё не верит Ник, продолжая бесконтрольно выдирать растительность внизу живота.

— Мы станем, — щерится как кошак Ярик. — У нас будет малыш.

Он стягивает меня с дивана, подбрасывает в воздухе, подтягивает под попу повыше и кружит, крича, словно неандерталец. Ник присоединяется к нашему веселью, подпрыгивая выше Яра и перекрикивая нас обоих. Постепенно прыжки замедляются, лихорадочные касания переходят в нежную страсть, а крики материализуются в стоны.

— Нам можно? — шепчет Ник, притираясь к спине и гуляя языком по шее.

— Можно, — выдыхаю Яру в губы и расслабляюсь в их руках.

Дальше мне ничего не приходиться делать. Парни всё берут на себя. Они целуют, ласкают, доводят до сумасшествия, поднимают в небеса и сбрасывают с края в пропасть. Так происходило все эти годы, так происходит сейчас, так будет происходить вечно.

Ярослав

Что может быть лучше любимой женщины? Только любимая женщина в комплекте с малышом. Надеюсь, это будет девочка, хотя Ник мечтает о пацане. С другой стороны, какая разница. Родится дочка, поработаем в следующий раз над сыном, или наоборот. В любом случае работать будем много и со вкусом. И пусть только сестрёнка подаст признаки усталости, или вспомнит про больную голову…

Надо отдать должное Алёне, как бы она не уставала, всегда находит силы и время для нас. Иногда мне кажется, что с таким двойным темпераментом она не справится и пошлёт нас куда подальше, но девочка держится, старается, отдаёт всю себя.

Самое сложное, уезжать в командировку, оставлять сестрёнку с Ником и ревновать. Страшно ревновать. Когда мы втроём, удовольствие мощнее и ярче, но стоит представить, что Ник берёт её без меня, ревность рвёт на части. Я борюсь с собой, стараюсь изничтожить чувство собственности и с упоением беру своё, когда следующим в Китай летит Ник. Сутки не выпускаю Алю из кровати, метя зубами и спермой, на зло Нику, зная, что он тоже изводится от ревности. Вот такой я ревнивый гад.

Мы сидим за праздничным столом, раздуваясь от гордости. Вернее, Алька борется с гормонами, а мы с Ником выпячиваем грудь и вальяжно орудуем столовыми приборами. Не удивлюсь, если у него и у меня утка скоро покроется соплями.

— Давайте, рассказывайте, а то разорвёт, — не выдерживает мама, откладывая вилку в сторону.

— Бокалы наполнять? — встаёт на изготовку батя.

— Что вы устроили за цирк, — срывается Алёна, хлюпая носом и капая солёными слезами поверх листьев салата и помидорок. — Подумаешь, беременная. Вон, Маринка каждые два-три года в таком состоянии. И да! У нас будет ребёнок! Нечего на меня так смотреть!

Её настроение меняется в секунды, а всплески гормонов толкают то в истерику, то в нападение. Пересаживаю её к себе на колени и сразу получаю локтем под дых, а за ударом следует свежая порция слёз. Мне хочется на пару с ней и поплакать, и подраться, и покричать, как будто я тоже беременный. Слышал о таком феномене, когда муж испытывает все «прелести», переносимые женой.

— Это же так хорошо, солнышко, — не теряется Даша. — А с гормонами твоими справимся. На, скушай шоколадку.