Раз, два, три, четыре, пять. Будем мы тебя...

Новогодние каникулы подошли к концу, и повседневные дела разбрасывают нас по разным сторонам. Мы с Ником пропадаем на работе, сестрёнка ездит в институт, в детские дома и готовится к соревнованиям. Единственное, что для всех нас в новинку, это постоянное сопровождение охраны. И если нас довозят до офиса, доводят до двери и сдают местным ребятам, то с Алёной по пятам ходят четыре шкафа, обращая на себя излишнее внимание и возводя Альку в звезду потока. В институте никто до конца не знал из какой Алёна семьи, теперь все в курсе, кто такие Орловы.

— Меня стали раздражать взгляды однокурсников и преподавателей, — жалуется Аля, лёжа на груди Ника и вытягиваясь от моих поглаживаний. Мы ещё влажные после забега и разомлевшие после общего оргазма. — Я устала просить ребят держаться на расстоянии и не привлекать внимание, но они упёртые, как быки.

— Малыш, это всё в целях безопасности, — успокаиваю её.

— Это уже не безопасность, а театр абсурда. Они обступают меня со всех сторон и ведут в аудиторию, словно опасного преступника, а затем стоят у двери в коридоре, проверяя каждого, кто входит металлодетектором, и заставляя вытряхивать всё из сумок. И все молчат, никто не возражает, даже преподаватели.

— А чего им возмущаться? — просвещаю сестрёнку. — Девчонки счастливы, что их мацают такие крепкие парни, а преподы молятся на тебя. Не с каждым студентом лаборатория получает новое оборудование.

— Но это было в прошлом году, — спорит Аля.

— В памяти-то осталось. Плюс они мечтают об обновлении компьютерного класса и надеются на щедрость Макса, — ставлю точку в нашем разговоре и опускаю руку вниз, раскрывая влажные складочки.

Аля стонет, выгибается, трётся попкой о мой пах и раздвигает ноги. Незамедлительно вхожу в неё, прикусываю слегка плечо и отдаюсь общей страсти. Хорошо, когда есть любимая женщина, всегда готовая для нас.

Пролетает зима, первый месяц весны, и апрель привносит тревожные нотки. Вместе с практикой Алёны усиливается охрана, Ларри срывается в Лос-Анджелес, а Максим ходит смурной, всё чаще запираясь с Дмитрием, начальником безопасности. Наши телефоны обзаводятся жучками, сумки с одеждой следящими маячками, а у дверей квартиры круглосуточно стоит пара крепких ребят. Влад не беспокоит Ника, но его юристы активно стали выводить капитал. Возможно, именно эти телодвижения повлияли на спокойствие Макса, а может что-то происходит, на нам ничего не говорят.

Мы заражаемся тактикой Максима, скрывая свои мысли и новости о Владе от Алёны. Не хочется напрасно беспокоить её, тем более на кануне важных соревнований. Мы стараемся встретить малышку после практики, отвезти домой, помочь на кухне и довести до изнеможения в постели, чтобы у неё не всплыли ненужные вопросы. А их должно быть много.

Мы, уже месяц как, ограничили своё передвижение. Все закупки через интернет или водителя охраны. Перестали заказывать готовую еду из ресторана, боясь подсыпанной отравы. Специально носим кипу бумаг на выходной, прикрываясь загруженностью, из-за которой нет времени выйти в парк погулять. Может это паранойя, но лучше она, чем пропущенная диверсия со стороны Коберника.

Где и кто ошибся? Звонок от Макса под конец рабочего дня, и приказ не выходить из офиса даже в туалет. Его голос встревожен, слова выстреливают пулями, болезненно раня сознание.

— Что с Алёной? — задаю вопрос.

— Мы проверяем. Из офиса не выходить, — выплёвывает в трубку и сбрасывает вызов.

— Что с деткой? — подскакивает Ник и хватает меня за грудки.

— Отец не сказал, — сбрасываю его руки. — Приказал не выходить и ждать.

— Чёрта с два! — возмущается Ник. — Я не собираюсь здесь сидеть и ждать, пока Макс даст информацию о детке! Что, если случилось страшное?

Мне страшно думать об этом, страшно представить, что Влад добрался до сестрёнки. Ник пытается вырваться из кабинета, но дверь заблокировала охрана, не дав ему даже сделать шаг. Он мечется, скулит, как раненный зверь, сбрасывает документы и отправляет в стеллаж с папками кресло.

— Угомонись! — рявкаю на него. — Ты ничего не сделаешь, психую и разрушая офис! Звони своему отцу! Надо выяснить причастен ли он!

Ник достаёт телефон, тыкает трясущимися пальцами в экран, подносит к уху и ждёт. Секунды тянутся часами, размазываясь тревогой по стенам, делая воздух вязким и труднопроходимым в лёгкие.

— Если это твоих рук дело, я убью тебя! — ревёт в трубку Ник. — Не посмотрю, что ты мой отец! Придушу собственными руками!

Из динамика раздаётся смех, а затем сброс звонка. Ник отправляет вслед за креслом телефон, сползает на пол и зарывается в волосы, пытаясь выдрать их вместе с кожей.

— Знаешь, что он спросил, как только принял вызов? «Что-то потерял, сынок»? — воет Ник. — Я убью его! Клянусь! Если с деткой что-нибудь случиться, я убью его!

Глава 47

Максим