Раз пенёк, два пенёк

 - Нет, не будет. Если хотите знать, нам кушать нечего, а Вы тут на красненькую просите, - решительно отказал наглецу юноша.

 - Кушать нечего? - глаза Прохора забегали, он что-то лихорадочно соображал, - пацаны, так мы это сейчас исправим!

 - Каким образом? – ехидно полюбопытствовал кудрявый.

 - Есть мыслишка. Вы ребята хорошие, и я хочу вам помочь. Давайте, обеспечу вас картошкой? За чисто символическую плату. Целый мешок, - дядька Прохор никак не хотел отпускать практикантов.

 - Конечно, хотим. А чисто символически - это сколько? – уже всерьёз заинтересовался Шурка.

 - Пять красных. Бомб. Тут как раз в магазин завезли недорогое вино, - Прохор назвал цену в бутылках.

 - Так за эти деньги можно купить не один мешок, и даже не два. ДУрите Вы нас, уважаемый. Нет, не надо такой картошки, - Шурка проявил неожиданный рационализм, - пойдём, Васька, пока ещё магазин не закрылся.

 - Да подождите вы! Хорошо, хорошо – заломил цену, согласен! Сколько дадите? – Прохор прицепился к ребятам, словно банный лист к одному месту.

 - Мешок - бутылка! И ни каплей больше! – кудрявый решительно рубанул воздух ладонью.

 - Две! И вместе пьём! - схватил Шурку за эту самую ладонь Прохор.

 - Не понимаю. Тебе же больше выйдет, - Шурка бесцеремонно перешёл на "ты", - одна на одного больше, чем две на троих. Или, я считать разучился?

 - Ты, шнурок, хорошо считаешь, я это уже понял. Но, здесь есть нюансы, - Прохор опять икнул.

 - Ню... Чего? - раскрыл рот Шурка.

 - Нюансы, деревня! Во-первых, Прохор один не пьёт, хотя, конечно, найти собутыльника - никакая не проблема. Я вас хочу угостить. Дядька Прохор – альтруист! – мужик икнул два раза.

 Конечно, их новый знакомый лукавил. Чрезмерным человеколюбием он не отличался. Просто Прохор рассчитывал на дальнейшую добавку, полагая, что пьяные юнцы впоследствии поддадутся на уговоры и купят ещё вина.

 - Во-вторых, - продолжил самозваный «альтруист» - за картошкой надо лезть в погреб, поднимать наверх мешок. А я уже пожилой человек, страдаю одышкой, да и сердечко пошаливает. Вы - молодые, здоровые, вот и поможете дядьке. Идёт, школяры?

Приступ икоты снова обуял Прохора.

 - Надо подумать. Давайте, завтра? - предложил осторожно Васька.

 Шурка нахмурился и ткнул его локтем.

 Прохор, подавив, наконец, чёртову напасть, деланно возмутился:

 - Какой, завтра? Мне догнаться надо. Пошли сейчас. Вон, кудрявый уже согласен.

 - Да, да, пойдём, - согласился торопливо Шурка, - Васька, где мы ещё так дёшево купим картошки? До получки проживём.

 Васька только пожал плечами. Все вместе они направились к местному сельмагу.

 Там взяли пару больших бутылок дерьмового пойла, называемого "Агдам", и две буханки хлеба. Продавщица, подавая товар, предупредила ребят:

 - Вы смотрите, с кем вяжетесь, дурачки.

 - А тебе что за дело? Суёшься везде. Я пацанов, может быть, от голода спасаю! Базаришь тут, - встал в позу Прохор.

 Он цепко схватил бутылки и добавил напоследок:

 - Стой за прилавком, да не трещи лишнего, Сергеевна. Целее будешь.

 - Это ты что ли мне угрожаешь, дрыщ заморенный? Соплёй перешибу, гнида! - угрожающе уперев руки в боки, завелась дородная продавщица.

 Прохор ничего не ответил скандальной тётке. Он спешно покинул магазин. Следом за ним вышли и ребята.

 - Ну, куда пить пойдём? – потирая руки, спросил кудрявый.

 Ваське вся эта затея с натуральным обменом совсем не нравилась, но он молчал.

 - Пошли ко мне, - гостеприимно предложил Прохор.

 - Веди, Сусанин! – жизнерадостно воскликнул Шурка.

 Васька сокрушённо покачал головой. Увлекаемые новым товарищем, ребята отправились за картошкой.

 Прохор слыл местным пьяницей и забулдыгой, достигшим благополучно солидного уже возраста. Он недавно разменял пятьдесят два, всю жизнь свою заботливо опекаемый наседкой-матерью.

 Истовая родительская любовь сослужила мужику плохую службу. Взращённый в материнской неге и ласке, работать Прохор не научился. Но, зато, с самой ранней юности пристрастился к выпивке. Увлечение переросло в привычку, привычка – в болезнь. И тащила великовозрастного тунеядца на горбу своём старуха-мать.

 Прохор же искренне считал, что плох тот родитель, который не сможет прокормить ребёнка до пенсии. Конечно же, до его, ребёнка, пенсии.

 В редкие дни трезвости мужик становился угрюм и нелюдим, проводя всё свободное время за чтением. Книг имелось в их доме великое множество, включая старинные редкие экземпляры. Матушка Прохора во времена своей комсомольской молодости являлась председателем деревенского ликбеза и собрала приличную библиотеку, в большей степени состоящую из экспроприированных у местных богатеев книг.

 Прохор был неглуп от природы, но беспробудное пьянство совершенно расклеило его мозги. Он даже отсидел один год в колонии за тунеядство. И два в лечебно-трудовом профилактории - за пристрастие к алкоголю. Что толку, горбатого могила исправит! Прохор продолжал вести асоциальный образ жизни.

 Оказалось, что продавец картошки живёт неподалёку от мальчишек, на соседней улице.