Раз пенёк, два пенёк

 Татьяна проснулась от резкого порыва ветра. Комнатная дверь громко брякнула, стукнувшись с размаху о шкаф. Женщина встала, подошла к окну и прикрыла форточку. Вдалеке полыхали зарницы - похоже, будет буря. Хозяйка поёжилась. Скорей, под тёплое одеяло! Но, не успела она сделать назад и двух шагов, как форточка снова со звоном распахнулась. Сквозняк. У братца, видать, окно не затворено? Чтоб ему пусто было!

 Так и есть. Дверь к Кабану, вопреки обыкновению, была раскрыта, оттуда задувал ветер. Спит, как медведь! Хозяйка прошла в комнату брата и замкнула на шпингалет распахнутое окно. Покосилась в сторону кровати. Дрыхнет, усом не ведёт, душегуб. Татьяна вышла, плотно прикрыв за собой дверь.

 - Да это у Вас, батенька, перелом! Возможно – со смещением. Надо бы на рентген, в райцентр, - доктор поправил очки указательным пальцем. Совсем, как Васька!

 - Добираться на перекладных надо, - Шурка загрустил. Чёрная полоса, воистину!

 - Ну, можно поговорить с Наумом Лаврентьевичем. С оказией он отправит и Вас, Александр. Значит, говорите, с лестницы упали? И как Вас так угораздило! – недоверчиво посочувствовал доктор.

 - Ага, именно так. Угораздило, - уныло подтвердил Шурка.

 - Что ж, с лестницы, так с лестницы. Пока я наложил лангету, но это временно. После снимка – гипс. На пару месяцев.

 Алан присвистнул:

 - Ничего себе!

 - А Вы как думали? Перелом – не шуточки. Ну, теперь, ребята, разрешите откланяться. Спокойной ночи! – врач устало потёр переносицу.

 - Спокойной ночи, Иван Иваныч!

 Друзья отправились по домам. Нужно было поспать хоть немного. Завтра, вернее уже сегодня, придут девушки, и все вместе они отправятся к Прохору – помочь мужику в его невесёлых хлопотах.

 Ледяная мгла развеялась, чёрный туман отступил. Кабан сидел на том же месте, прислонившись к пеньку. Он не дышал и был холоден, как лягушка. Вековые берёзы шумели, кланяясь порывам ветра, шелестели беспокойно кусты. Но вдруг всё стихло: ветер угомонился также внезапно, как и начался. Выяснило - небесный фонарь луны осветил кладбищенские кресты и оградки неподалёку.

 Татьяна снова проснулась – теперь уже от стука в дверь. Может, показалось спросонок? Нет, стук повторился.

 Женщина подошла к двери:

 - Кто там?

 - Впусти меня, Таня! – донеслось с улицы.

 Надо же, как голоса похожи бывают! Подумала бы - братец домой просится, кабы не знала, что он в соседней комнате спит.

 - Назовись, мил человек! Как-никак, среди ночи будишь!

 Татьяна хотела уже, было, открыть щеколду, но что-то её остановило. Голос. Да, голос…, нехороший какой-то. Зловещий.

 - Впусти меня, Таня!

 - Перепил, что ли, мужик? Шёл бы домой! – вот ведь, настырный какой!

 Женщина перепугалась не на шутку. Она нащупала стоявший у дверей топор и крепко обхватила топорище обеими руками.

 Снаружи послышался тяжкий вздох. Неожиданно, сильно дёрнулась дверь, но щеколда выдержала, громко звякнув. Снова за дверью кто-то вздохнул. А потом тяжёлые шаги, удаляясь, стихли на дворе.  Хозяйка, не выпуская из рук топора, вернулась в дом. Прилегла на кровать, чутко прислушиваясь к звукам, доносящимся с улицы. Казалось, что по двору кто-то ходил, ветки сирени скреблись в оконные рамы. Татьяна так и не сомкнула до утра глаз.

 Рано утром она встала, наполнила умывальник и поставила полный чайник. Что-то братец не поднимается? Он, вроде как в райцентр с утра собирался, работу искать. Пустое дело. Татьяна горько вздохнула и отправилась за водой. Но, едва выйдя на крыльцо, хозяйка уронила от неожиданности вёдра. Прямо под дверями, согнувшись, словно улитка, и закрыв голову руками, валялся Кабан!

 Пьяный, что ли? Татьяна нагнулась, потрясла брата за плечо. Никакой реакции. В чём дело? Женщина перевернула его на спину и тут же отшатнулась в испуге. Лицо Кабана было ужасно. Зубы оскалены, глаза полузакрыты. Помер, кажется! Нужно вызывать участкового. Забыв про вёдра, в чём была - хозяйка побежала к дому Ефимова.

 В полдень к дому Прохора подъехал Боря Суслонов на стареньком грузовичке. Водитель автобуса находился в очень дурном расположении духа. Вместо того, чтобы прохлаждаться себе в гараже, что обычно он и делал в послеобеденные часы, Боре пришлось пересесть со своего любимого «ПАЗ»ика за баранку древнего корыта и ехать на жаре хоронить старуху, так не вовремя умершую! Суслонов, фигурально выражаясь, рвал и метал.

 Он воспользовался брешью в Прохоровом заборе, пробитой во время памятного возгорания бани лихой пожарной машиной. Грузовичок заехал задом на двор и, скрежеща коробкой передач, остановился. В кузове, на приколоченных к бортам скамейках, скорбно восседали Петя с Панкратычем. По всей видимости, между Грендельманом и славным тандемом наметилась тенденция к сотрудничеству.

 - Где гроб?! Почему ищё не вынесли? – заорал Боря, едва завидев Ваську на крыльце, - давай, шевелись, сопляки! Щас пинков надаю для ускорения! Недосуг мне тут ждать, когда вы проснётесь!

 - Что ты сказал, уважаемый? А ну, извинись!