Раз попаданка, два попаданка...(СИ)

К ним приближались другие. Они напоминали эльфов, и, хотя тоже были полупрозрачными, источали ослепительное сияние. Один из пришедших сделал шаг вперед.

Губы его не шевелились, но майар слышали, как он произносит имена, выбитые эльфами на могильных камнях.

Рокотом падающего со склона камня, эхом птичьего крика, далеким шелестом волн, тихим шепотом падающих снежинок и дуновением ветра звучали они:

— Имирэ.

— Талион.

— Воримар.

— Индил.

— Раймар.

— Хэлин.

— Кампин.

— Миримон… Миримон? Нет, Морнэмир! — свист стрелы, срывающейся с тетивы, ржание жемчужно-серого коня, белые силуэты псов, стелющихся над землей в стремительном беге и как биение сердца повторяется призыв: «Вспомни, кем ты был!»

— Вы прощены! Вы свободны! Вы искупили вину! — звучали такие невозможные и такие желанные слова. — Вы можете вернуться в Валинор!

Силуэты волков будто вспыхнули, осыпаясь на могилы мириадами радужных искр, а через мгновение рядом с пришедшими появились восемь таких же сияющих силуэтов.

— Позвольте нам пойти с вами, — попросил один из них.

— Конечно, Морнэмир, — прошелестело в ответ.

Через мгновение все они исчезли. На свежих могилах, несмотря на холод и снег, зеленела трава и цвели серебряные, как звездный свет, цветы.

***

Он привел нас в большую комнату. Из всей обстановки разглядеть можно было лишь горящий камин да несколько мягких кресел рядом. Снова спрятавшись во мраке, Моргот занял одно из них:

— Садитесь, — в повелительном жесте на мгновение мелькнул расшитый край рукава и рука в черной перчатке. Дождавшись, пока мы присядем, он добавил: — Вина?

Кажется, он намерен продолжать эту бессмысленную игру в гостеприимного хозяина. Видя, что принимать его предложение мы не собираемся, он хмыкнул:

— Давно мне не доводилось принимать столь взыскательных гостей. Кажется, последним был Нельяфинвэ… Но он все же был принцем, а кто же вы?

Я снова почувствовала попытку залезть мне в голову. Возможно, Моргот, как и многие другие, не может проникнуть в наши мысли без нашего желания, но, на всякий случай, я, как учил Финрод, намертво закрыла осанвэ. Несмотря на эту неудачу, когда Темный Вала снова заговорил, голос его звучал мягко и проникновенно: — Как странно и любопытно… Я могу сломать вас, но не хотел бы этого делать. Предпочел бы видеть вас рядом с собой, своими союзниками и, возможно, не только… Что бы обо мне ни говорили — я умею ценить прекрасное.

Рядом с собой? Союзниками и не только… До меня наконец дошло, что именно он хочет от нас.

— Служить тебе и быть твоими любовницами?! — возмутилась я и тут же зашлась в удушающем кашле. Ксюша, хоть и была испугана и все равно не смогла бы помочь, метнулась ко мне и крепко обняла.

— Почему ты это делаешь? — Она сквозь слезы взглянула туда, где скрытый тенями сидел Моргот. — За что ненавидишь всех? Почему хочешь уничтожить? Не верю, что ты хочешь остаться один в пустоте!

— Да что ты знаешь?! — рыкнул Моргот, кажется потеряв терпение. — Я был величайшим среди Айнур! Я лишь хотел творить! Возможно, я был неправ, когда начал Диссонанс, но мало того, что Илуватар отчитал меня при всех, мало того, что сделал Манвэ Королем Арды и отдал ему Варду… так еще и предал всех нас, предпочтя эльфов и последышей! Мы были созданы первыми, но, вместо того, чтобы стать Старшими Детьми, стали прислугой и должны были лишь обустроить мир для удобства Детей Илуватара! Я уже не говорю о том, что даже уродливых коротышек Ауле, которых тот тоже создал против его Воли, он принял, а меня… уничтожил! Он отвернулся от меня, лишив способности творить, так что мне оставалось?! Тем более после того, как мои Братья и Сестры сковали меня цепью и бросили в темницы Намо на три столетия?! А его драгоценные Дети… — голос Темного Вала дрогнул. — Знаешь ли ты, что они сделали со мной?! Полюбуйся!

Мрак рассеялся, будто кто-то отдернул шторы, и мы увидели его. Уж лучше бы остались с драконами…

Первое, что бросалось в глаза — жуткие раны от когтей Торондора, пересекающие его лицо. Несмотря на то, что времени с момента, как он получил их, прошло уже довольно много, они едва-едва затянулись и выглядели так, будто могли открыться в любой момент. Похоже он был слеп на правый глаз, потому как тот полностью был затянут мутно-белым бельмом. В черной глубине здорового глаза полыхал огонь ярости. Кожа на лице имела нездоровый землистый оттенок, лишь там, где ее касалась корона она выглядела красной и раздраженной. Под глазами залегли глубокие тени, а один уголок рта, должно быть, задетый когтем Орла, теперь кривился в вечной жутковатой усмешке. Поморщившись от боли, Моргот стянул перчатки, и мы увидели дочерна сожженную кожу на его ладонях.

— Что, не нравлюсь? — скривился он, видя шок на наших лицах.

— Тебе… очень больно? — сочувственно выдохнула Ксюша. — Это можно вылечить?

Она точно обезумела! После бурного выражения эмоций говорить я не могла, поэтому ограничилась выразительным взглядом. Моргот и вовсе дернулся, как от удара, взгляд здорового глаза впился в лицо Ксюши, будто ища признаки насмешки и не веря в то, что она всерьез расстроена его состоянием.