Раз попаданка, два попаданка...(СИ)

— Майрон хороший! — раздался детский голос, и я увидела идущую к нам Нифредиль, обнимающую эльфенка с короткими, торчащими в разные стороны серебряными волосами. Именно ее сын вступился за Майрона. Следом за ними, щурясь на яркий свет, шли освобожденные рабы Ангбанда в сопровождении нескольких майар.

— Никогда не думал, что когда-нибудь выступлю в его защиту, — вдруг проворчал черноволосый майа, который привел Эсте. — Он всегда был для меня как заноза… кх-м, то есть… мы с ним поладили далеко не сразу, но… да, он изменился.

Удивленная странной речью, я уставилась на него. Заметив мой взгляд, майа хитро усмехнулся и подмигнул мне.

— Миримон? — выдохнула я, боясь поверить.

— На самом деле мое имя Морнэмир, — знакомый прищур, тысячу раз виденный мной на волчьей морде. — Но ведь это и отсутствие шерсти не мешает нам быть друзьями?

— Ты все вспомнил? — Поспешно подойдя к майа, я смущенно замерла, не зная как теперь вести себя с ним.

— Да, вспомнил, — отозвался он, и, хмыкнув, заключил меня в объятия, прижимая к груди. — Надеюсь, твой супруг не будет на меня в обиде, — и, понизив голос, добавил: — Я очень рад, что ты цела! Вот только твой наряд… совершенно не оставляет простора воображению.

— Ой! — почувствовав, как вспыхнули щеки, я поплотнее запахнула плащ под тихий смех Миримона, то есть теперь Морнэмира.

— Давай-ка вернем тебя Фелагунду, — фыркнул майа, и, взяв за руку, повел туда, где стояли эльфы и Финрод.

— Что же, Майрон, — Эру улыбнулся. — Не осуждай себя за то, что не в силах изменить. Ты прощен, думаю, Аулэ будет рад, если вдруг ты решишь вернуться.

Майрон на мгновение растерянно замер, видимо, не в силах поверить в услышанное, после чего стремительно подошел к Ксюше и крепко обнял. Похоже, он ожидал иного приговора.

— Я так растроган, что вот-вот расплачусь, — снова съязвил Моргот. — Долго мне еще терпеть этот фарс?

— Чтобы перечислить все то, в чем виноват ты, и дня не хватит, — нахмурился Манвэ.

— Да что ты говоришь! — огрызнулся Темный Вала.

— Довольно, Мелькор! — прогремел голос Илуватора. — Все присутствующие и так знают, за что тебя судить.

— За то, что хотел творить? — скривился Моргот. — За то, что хотел быть сыном, а не слугой?

— Что бы ты ни думал, я никогда не считал вас слугами, — в тихом голосе Эру звучала грусть. — И тебя я любил не меньше, чем остальных, — вздохнув, он твердо продолжил: — Итак, найдется ли тот, кто скажет в защиту Мелькора?

В напряженной тишине, воцарившейся после слов Единого, издевательский хохот Моргота показался просто оглушительным:

— Предлагаю сразу перейти к приговору, — он смотрел на всех насмешливо и зло, ничуть не сомневаясь в своей участи.

— Я скажу… — раздался тихий голос. Валиэ в пепельно-серых одеждах откинула густую дымчатую вуаль, открыв бледное, печальное лицо, обрамленное сияющим серебром волос, и большие фиалковые глаза, в которых стояли слезы. — Развоплощение и изгнание за Грань это слишком жестоко, даже по отношению к нему… даже после всего, что он совершил… Это лишь окончательно озлобит его…

— Однажды мы уже освободили Мелькора, прислушавшись к тебе! — перебил ее Тулкас. — И к чему это привело?

— Тулкас, — с мягким укором проговорил Илуватор и Воитель умолк. — Я услышал тебя, Ниэнна. Кто-то еще скажет?

— Я все равно продолжаю верить, что у него остается шанс, — поддержал Валиэ Финрод. — Уверен, путь назад не закрыт ни для кого, и не может быть Арды Исцеленной, если исцелятся не все! Только милосердием и может быть исцелен Мелькор! Нельзя наслаждаться блаженством Амана, зная, что кто-то страдает!

— Я тоже скажу, — бросив неуверенный взгляд на Майрона, проговорила Ксюша. — Уверена, что в его душе до сих пор есть свет, просто нужно помочь Мелькору его найти… — она замолчала, умоляюще глядя на меня.

Ну вот что мне с ними делать?

— Я согласна с Ниэнной, — сдаваясь, вздохнула я. — А еще… он мог принудить нас разделить с ним ложе, но все же не стал этого делать, — то, что вероятнее всего это было просто везением, я добавлять не стала. — И, как мне показалось, он привязан к драконам, так что, возможно, Артафиндэ и Лаурэль правы…

Лицо Моргота утратило презрительное выражение. Нахмурившись, он переводил напряженный взгляд с одного неожиданного защитника на другого, будто пытаясь понять, в чем подвох.

— Что же… защитников оказалось больше, чем я предполагал, — улыбнулся Эру. — Мелькор, ты будешь прощен, но…

— Повелитель! Разве можно прощать его?! — воскликнул Тулкас, на эмоциях даже не заметив, что перебил Единого. — Я не понимаю…

— Но, — продолжил Эру, взглянув на Тулкаса с мягким укором и снова переводя взгляд на Мелькора. — Я хотел бы, чтобы ты вернулся со мной, в Чертоги Безвременья. Ты согласен?

Тот молча кивнул, слишком пораженный для того, чтобы говорить. Через мгновение его силуэт объяло сияние, и Мелькор исчез.

— Теперь перейдем к другим вопросам, — взгляд Илуватара остановился на Аулэ. — Нужно было сказать об этом давно… Я благословляю народ, что был создан тобой.

— Значит ли это, что и они отныне Твои Дети, Повелитель? — неуверенно уточнил Аулэ.